Наваждение...

Воздух казался стеклянным. Заморозок инкрустировал все живое на уровне земли. Трава казалось неживой. Белёсое поле молчало холодом влажной тишины.  Сказочный  ландшафт таял под лучами восходящего солнца. Черемуха зацвела, и северный ветер вернулся в родные края. Температура опустилась ниже положенного. Это были первые дни юного лето.
Утро в этот ясный день выдалось на редкость спокойное, но необыкновенно холодное. Таежная ночь подморозила округу, и чувствовала себя прекрастно. Лето остановилось в недоумении.
Яркий свет холодного солнца, плавно проникал в окно. Он шел на цыпочках, медленно двигался по комнате, как-бы осматривая каждый закуток небольшой деревенской избы. Дойдя до моего лица, солнышко стало щекотать меня за ухо, тыкать в закрытые веки, спицами тёплых лучей. Морщась, сонное сознание начало приходить в себя. Плавно трезвела голова от свежего воздуха, попадающего в приоткрытую дверь. Из дырявых сеней тянуло холодом. Медленно я открыл правый глаза, но оставался лежать без движения на левом боку, под одеялом. Мой слух улавливал посторонние звуки, доносившееся с улицы - скрежет открывающейся автомобильной двери, человеческое пыхтение, иногда переходившее в нецензурную брань. Все эти звуки смешивались в одну возню, переплетаясь с  пением ранних птах. Голос, произносивший матерные слова показался мне знаком. Я лежал и думал - «Кому же это не спится в такую рань?»
Встав, надев стоптанные шлепанцы, я подошел к окну. За мутным размазанным стеклом, я увидел Серегу, бегающего вокруг нашей машины. Капот был открыт, машина задумчиво молчала, в этой кромешной тишине. Серёга спешно проверял масло в моторе, и наспех ставил аккумулятор на своё законное место. Я постучал пальцем по стеклу, Серега резко обернулся, взгляд у него был испуганный, где-то даже дикий. Будто он украл миллион, и за ним гонятся бандиты с ментами наперегонки. Я посмотрел на него вопрошающе, развел руками, как-бы   спрашивая  - В чем дело? Серега громко хлопнул капотом, и побежал в избу.
Солнце, отразившись от капота, ослепило меня яркой вспышкой. Я зажмурился и отвернулся, глаза медленно пришли в себя, на пороге появился взволнованная фигура моего друг. Глаза большущие, волосы взъерошенные, лицо потное, прям дьявол во плати!))
Я спокойно спросил:
- В чем дело,  ты куда собрался?
Серга запыханно отвечал, слова его сбивались в груды непонятных мыслей, вылетавших у него из-за рта:
- Сваливаем, быстро собирайся, уезжаем!!!
Он бегло собирал вещи, скидывая их в рюкзак.
- Куда собирайся, ты что, с ума сошел, мы же никуда сегодня не собирались!!? – я с недоумением смотрел на беглеца, спросонья не понимая какая муха его укусила...
- Уезжаем говорю, ты слышишь меня!?! Тут такие дела творятся, у меня волосы дыбом встали и не опускаются даже после расчески!!! – Серега заикался, голос его испуганно дрожал. Он достал дорожную сумку, и стал сбрасывать в нее оставшиеся шмотки, бормотал неразборчиво себе под нос всякую ересь.
На шум вышел дед, щуря сонные глаза, он спросил зевая:
- Вы куда ребятки в такую рань засобирались? Пол пятого ешо.
- Лично я, никуда не собираюсь! - сказал я утвердительно - Вон этот псих забегал с утра как ужаленный! Может расскажешь нам, в чем все-таки дело?!?
Серега резко остановил сборы, подошел быстрым шагом к столу, сел на угол скамьи и стал нервно рассказывать:
- На той неделе, когда мы с Петровичем ходили проверять  капканы на бобров,  возвращались обратно через старое кладбище. Помнишь Петрович? Ты ушел вперед, а я отстал немного. Я медленно волочился между старых могил и разглядывал таблички на крестах, да на памятниках. В основном даты и фотографии отсутствовали, а на некоторых были. Лица давно умерших людей казались мне интересными! Вдруг я наткнулся на странную могилу. Там была похоронена красивая молодая девушка. Глаза большущие, ямочки на щеках, она радостно улыбалась мне с фотки как живая, симпатичная – просто жуть!
 Серега поперхнулся, закашлял. Молча налил воды из самовара, и выпил одним глотком. Не дождавшись продолжения его рассказа, я спросил:
- Ну и что, это-то тут причем?
- А при том! Я  запомнил  где находилась эта могила, пока шел домой все думал о той девчонке. Из головы не выходила она.
Придя с охоты, мы сразу начали выпивать – еще до обеда. Помнишь? Часа в четыре, все разошлись по кроватям и решили вздремнуть с усталости. Ну ты помнишь тот день, или нет???
- Ну да, да, что-то припоминаю, - я смотрел в окно, и задумчиво перебирал прошедшие дни.
- Одному мне не лежалось, не спалось, - продолжал Серега. - Я вертелся и не мог уснуть. Все думал и думал о ней, о той покойнице!
День был хороший, солнечный - в самом разгаре, че мы и спать-то легли не пойму никак! Перед глазами стояла ржавая фотография. Ее глаза мне в душу запали так глубоко, что я решил вернуться, еще посмотреть. Ноги вперемешку с дурной головой, понесли меня туда.
Серега рассказывал, а я думал – во дурак, так вот что он вытворяет когда мы спим, по кладбищам шляется! Ну и баран!!!
Серега заикаясь продолжал:
- В общем, пришел я туда, долго искал, но все таки нашел ту могилу. Сел на гнилую лавочку перед ней, стал смотреть на портрет красавицы. Минут десять смотрел, не меньше, размышлял. Год захоронения был шестьдесят шестой, Август, шестого. Странная дата, подумал я тогда.
- А тебе дураку не пришло в твою дурную башку, что домой надо идти! И одному шляться по кладбищам не надо!!! Мне бы сказал, сходили бы вместе!!!
- Да понимаю я это, но сейчас-то поздно уже об этом говорить!!! - оправдываясь, он продолжал свой нелепый рассказ:
- Фотография с одной стороны была отпавшая, перекосилось маленько. Я решил ее поправить, поворочал малеха, а она и отпала, прямо мне в руки. Хотел было приладить обратно, да не на что. Проволока, на которой держалась железяка, совсем сгнила, прах рассыпался у меня в руках. Крепить было не на что! Ну думаю, возьму с собой портрет, чтобы он тут не потерялся. А завтра - по трезвянке, приду с инструментом да и приделать как следует.  Такая мысль возникла в тот момент.
Серега вспотел пока рассказывал, запахло свежим потом, мне стало не по себе. Видать не врал бродяга!
- И что дальше, ты принес домой  фотографию? – нервно спросил я.
- Да! Да! Принес! Зачем, сам не знаю, пьяный был, говорю же! – оправдываясь, каялся он.
Дед молча слушал, потом спросил:
- Где фотография-то, куда дел?
- Вон там, там, на печку закинул, – испуганно промямлил Серый, показав пальцем в сторону закопченной русской печи.
- Так неси ее сюда, посмотрим! - крикнул я ему строго!
- Сам неси, я к ней не притронусь, даже и не проси! – дрожа как осиновый лист, сказал он на нервах.
Я встал, подошел к печке, пододвинул облезлую табуретку, медленно взгромоздился на нее, и стал разглядывать темный угол на печи. Табурет по-до мной затрещала, - все напряглась. Я обернулся, народ смотрел испуганно, но с интересом. На печке было пыльно, всякий хлам лежал друг на друге: Корзины, ухват, даже рваный лопать попался под руку! Я морщась от сто летней пыли, передвигал весь этот мусор с места на место, ища что-то похожее на фотографию.
- Дед, ты бы хоть прибирался иногда на печи, сожги лишнее! – раздвигая хлам, я журил деда.
- Придет время, приберусь. Ищи, давай! – отмахнулся Петрович.
Он  подошел ко мне, и стал меня придерживать за штаны, чтобы я не упал.
Протянув руку вглубь барахла, я нащупал скользкую железку. Вытащив находку, я слез с табурета и подошел к столу. Положил на центр, и отошел.
Все испуганно уставились на пыльную фотографию. С выцветшей ржавой жестянки, смотрело симпатичное девичье лицо. Страшно было подумать, что она умерла пятьдесят лет назад. Серега отскочил от стола на три метра, и прижался к стене. Он задрожал, как дрожит алкаш  с похмелья ранним утром в воскресенье. Мне стало жаль друга.
- Ты что, увидел приведение? – спросил я его!
- Да-а-а-а, - растянуто протянул он.
Дед посмотрев на фотографию, сказал спокойным голосом:
- Я знаю ее. Это Наташка Чижова, убили ее приезжие шабашники. Они коровник строили тогда, много их приехало. Среди них было два отмороженных, вот они и сотворили это с бедняжкой! Она возвращалась вечером с танцев, никто ее почему-то не провожал в тот злополучный день. Эти нелюди подкараулили ее, снасильничали и убили!
Глаза у Петровича стали стеклянно-задумчивые, он смотрел в одну точку, покатилась молчаливая слеза.
- Как так-то??? И что, нашли их? – спросил я испуганно. Мне было противно от рассказа Петровича, но я настойчиво смотрел ему прямо в глаза, и ждал ответа.
- Нашли, куда ж им деться, иродам. - Ответил старик.
- Народ их чуть не порвал, еле милиция отстояла! Но после в сизо одного убили, а второго на зоне порешили. Так сказывали местные зэки. За такие дела, сразу на перо раньше ставили. Не то что сейчас, нравы изменились. Да вот только девчонку то не вернешь. Она была почти моя ровесница, ей семнадцатый шел, а мне в ту пору повестка в армию пришла. Она мне нравилась очень, да она всем нравилась, такая была красавица! – дед показал большой палец к верху. Молча достал беломорину и закурил.
Тишина продлилась не долго.
- Так, с этим понятно, причем здесь эта фотография, и из-за чего ты сегодня забегал как вошь по голове, а Серег? – я посмотрел на друга, на нем не было лица. Он таращился на портрет, немного погодя он стал рассказывать дальше:
- В общем, вчера мы с тобой в ДК ходили, помнишь?
- Ну да, ходили, и что же? – вспоминая вчерашний день, я смотрел на Серого.
- Помнишь? Мы знакомились с одними, потом с другими, ты с Ленкой замутил, вы потом танцевали, а позже ушли. А я остался!
Да, я проводил ее, а после пошел домой, дома был уже в одиннадцать. Выпили с Петровичем по одной, немного посмотрели телик, и легли спать, тебя ждать не стали. А ты куда делся?
Серега напрягся, ноздри его дышали тяжело, громко сопели, он отдышался и  продолжил:
- Когда вы с Ленкой ушли, я подумал, что все, никого больше не зацепить, но уходить почему-то не спешил. Играл медляк, народу было немного, я стоял у стенки с другими знакомыми пацанами. С Лехой трактористом и с Илюхой косматым. Вдруг из полумрака, появилась симпатичная девчонка. Она шла медленно, вдоль стенки, разглядывала людей, заглядывала им прямо в лица. Мне тогда показалось это немного странным. Одежда у нее была не модная, на старинный манер. На ногах туфли черные (лакированные) и белые носки. Они  выделялись яркими пятнами в полумраке мерцающего танцзала.  Увидев меня, она остановила свой взгляд, и пошла прямо в мою сторону. Я подумал – во везет мне сегодня! Улыбаясь, я подскочил и тоже пошел на сближение. Подойдя, она заговорила первая:
- Привет, не пригласишь меня на танец?
- Конечно, пошли, с удовольствием!!! – я обрадовался как первоклашка букварю! Парни провожали меня завистливым взглядом!
В течение танца, она почти не говорила. Танцевала неуклюже, сразу было видно, что редко это делает, или вовсе не умеет.
- Как тебя зовут? – спросил я улыбаясь.
Она подняла большие карие глаза и сказала скромно, стесняясь:
- Наташа.
- Я тебя раньше здесь не видал, откуда ты взялась?
- Я с соседней деревни, в гости приехала к тетке, – поведала она полушепотом.
- А с какой, если не секрет?
- Не секрет. – сказала Наташа.
– «Медвежий угол»  называется, в тридцати километрах от сюда, по западной дороге, через гору. Знаешь где это?
- Да, знаю где это! Но там почти ни кто не живет, дворов пять осталось. – Сказал я, а сам стал размышлять. - Где там жить-то, пару домов целых только осталось?
- Мы с бабушкой живем, вдвоем, кошка и собака есть, – продолжала Наташа, а потом спросила:
– А как тебя зовут, а то я представилась, а ты нет.
- Да, извини, Серега я! Серега. Мы тоже не местные, с корешем в гости приехали, у деда горбуна остановились. Знаешь такого?
- Знаю. Алексей Петрович его зовут, с правого края деревни живет.
Откуда она его знает, он же старый пень, а она молодая, да еще не местная? - Подумал я тогда, но тут же забыв об этом, перевел разговор на другую тему:
- Может  пойдем от сюда, прогуляемся, тут как-то тухло стало.
- Пойдем, – охотно согласилась она.

Мы вышли на улицу. Музыка в клубе грохотала быстрый танец, уши еще долго не могли отойти от противного звука колхозной дискотеки. Луна была полная, яркая, как фонарь на площади у сельпо. Ветер к ночи совсем стих, прохладно-осенняя погода вызвездила ясное небо до блеска. Июнь застыл в недоумении - почему так холодно? Зацвела черемуха, дед говорил мне сегодня утром, что заморозок будет к завтряму. Так и вышло, угадал Петрович!
Мы шли и болтали о разном, Наташа скромно смеялась, больше отмалчивалась, ничего лишнего не говорила. Я как балабол - нес всякую чушь, стараясь веселить ее не прерывно. Уж больно хотел понравиться Наташе.
- У тебя знакомое лицо, эти большие черные глаза, ямочки на щеках, где-то я тебя видал! – говорил я в шутку, но я действительно видел где-то эту красоту рание.
- Не знаю, - стесняясь отвечала она.
Мы не заметили, как дошли до конца села. Дорога с узилась в одну заросшую колею.
- Куда мы идем? – спросил я Наташу, - дальше домов нет, там вроде кладбище дальше?!
Отдаленно сзади, горел одинокий фонарь, провожал нас своим тусклым светом.
- Проводи меня до моей тетки, она дальше живет, на той стороне села. Дорога рядом с кладбищем проходит. Или ты испугался? – Наташа засмеялась, а мне стало не по себе. Я оправдываясь сказал :
- Я вообще ничего не боюсь, тем более кладбищ каких-то! - а сам присел на испуг.
Мы продолжали идти, молчали, она держала меня за руку, рука была прохладная - как этот поздний вечер. Я спросил ее:
- От чего у тебя рука холодная?
- Любовь не греет, – ответила она. – Давай с тобой дружить? – И посмотрела мне прямо в глаза, таким же холодным взглядом как рука!
- Давай, давай! – отвечал я, а сам поглядывал по сторонам, да назад. Что-то домой захотелось неожиданно! Время подходило к двенадцати, мы подошли к кладбищу вплотную. Мне стало совсем жутко, я сказал Наташе:
- Можно я в кусты схожу, что-то пиво проситься на волю.
- Сходи, – прохладно сказала она. Посмотрела на меня пристально, как волк смотрит на добычу, и отпустила мою руку. Меня окатило холодным потом.
Я попятился, потом развернувшись полез в гущу кустов. Отойдя шагов на двадцать, я стал расстегивать штаны, чтобы сделать то, за чем я сюда залез.
- Ну и глазища, «страшно» красивые! Бестия! – подумал я, весело журча.- Откуда я ее видал, не могу вспомнить никак. Не в магазине случайно? Нет.  Не на ферме, а где? – я давно уже закончил, а все стоял и тряс своей короткой памятью.
Вдруг меня прошибло током!!! – Это же те глаза, и те ямочки на щеках, с фотографии, с жестянки кладбищенской!!!!!! Точно, точно она!!! Не может быть?!? Как так-то! Она же давно умерла!  Или все таки нет???
Ноги задрожали, я обернулся в сторону дороги. Там было какое-то свечение, луна сияла сверху, а под луной на дороге возникло это странное свечение! Что за черт! Я охнул и резко присел. На карачках я пополз задом, прочь от этого дьявольского места. Под ногами были какие-то холмики, вдруг я уперся задом во что-то железное – это был крест чьей-то могилы. Черт, я же на кладбище!  Мне стало совсем жутко, я распрямился, но не до конца, и побежал рысью в сторону деревни.
- Ну ее нахрен!!! Холера!!! – кричал я про себя!
Перепрыгивая могилы, оградки, цепляясь за кресты, мне мерещились покойники! Они были везде! Цветы от венков отражались в лунном свете, казались глазами тысячи черных кошек! Волосы на голове шевелились! Руки дрожали, я бежал, запинаясь о могильные холмы и невысокие оградки. Хруст куртки оторвал мне карман, обвитую ограду. Запнувшись в очередной раз, я неожиданно для себя свалился в глубокую яму. В темноте было непонятно ничего – где я очутился. Я встал в полный рост, из земли торчала только голова,  -  моя дурная, лохматая,  тупая голова!!! Осознание ужаса пришло мгновенно, - я свалился в свежевыкопанную могилу. Я завыл не своим голосом! Стал в панике выбираться из нее, но ничего не получалось! Земля по кругу осыпалась, не давая мне вылезти наружу. Я буксовал как умалишенный, визжал как поросенок, рвался из последних сил! Пальцы в кровь об корни с камнями, ноготь сорвал! Оглядываясь, мне казалось, что меня окружают зомби, и кто-то дергает за штанину! От меня пошел вонючий запах! Неужели я … ? Вот Черт, зарев медведем, я продолжал карабкаться на верх!!!
Земля в могилу осыпалась большим комком, ее стало  достаточно, чтобы вылезти.  Натоптав себе ступеньку, я уцепился за корень и выбрался из ловушки. Выскочив, побежалось еще быстрее! Начало светать, ранняя зорька прорезала себе полынью в задумчивом небе. На душе становилось спокойнее с каждой минутой. Подбегая к нашему дому, я  оглянулся, сзади никого не было, никто за мной не гнался. Все спокойно. Отдышавшись, я вошел во двор. Сонная собака меня признала, и лаять не стала. Застыл как черт, был грязный как свинтус! На траве лежал иней – изморозь на стеклах дома испарялось. Брюки были сырые до самого колена. Холодно, заморозок одолел всю деревню и всю округу.
Я забежал в дом, сел под икону в углу, и стал креститься!
- Спасибо тебе Господи, не дал мне сгинуть, не дал меня сожрать вурдалакам! Господи, спасибо! Господи, спасибо! Господи, спасибо!!! – крестился я, не переставая минут десять, потом успокоился.
- Вот такие дела, а после ударила мысль бежать отсюда! Стал собираться наспех.
Поехали домой, в город, а?!!  Не могу я здесь!!! – бормотал Серега как умалишенный, повторял одно и тоже.
- Тоже мне рыцарь храброе сердце! – сказал я, надсмехаясь над Серегой.
- Дед, что делать-то? Что это за дела такие? Может ему показалось, не та эта девушка была? – спрашивал я у Петровича, и беспокойно тряс его за рукав.
Дед молчал, докурив пятую папиросу, потушил ее валенком, и сказал:
- Вот что я думаю сынки, надобно  сегодня эту фотографию снести на кладбище, и приделать ее на прежнее место. Нечистая сила обозлилась на тебя, Сережа! Ты забрал не свое, негоже было этого делать! Если не отнесешь обратно, она снова к тебе придет. Так и будет вечно ходить за тобой, пока ты не отдашь ей ее портрет! Вот что я думаю по этому поводу.
Мы переглянулись, Серый как заорет:
- Сами идите, я ни за какие коврижки не пойду туда!!! Сами, сами идите!!!
- Мы то что, ты же ее притащил сюда! Тебе и нести обратно, неужели не понял еще! – закричал я на своего глупого друга.
- Мы с тобой сходим, правда, дед?!? – я взглянул на Петровича. Он смотрел молча на портрет Наташи, потом поднял угрюмый взгляд на меня. Из под седых бровей, смотрели тоскливые глаза старца. Казалось что он еще сильней постарел в эту минуту. Вдруг я заметил, по морщинистой не бритой щеке старика покатилась слеза. Стало искренне жаль Петровича.
- Конечно сходим! – сказал Петрович тихо, - но прикрутить, Сережа, ты должен сам, это факт!

Время подошло к восьми утра, дед заварил нам крепкий утренний чай, и разлил его по жестяным армейским кружкам. Мы сидели молча, на столе стоял электрический самовар, рядом с ним ваза с невкусными конфетами, которые никто не ел, они лежали для интерьера. Я пил и смотрели в окно, там была веселая жизнь; чирикали птицы, цвела сирень, было по - летнему хорошо!
Допив горький чай, стали собираться. Дед взял ружье на всякий случай, чтобы Сереге было спокойнее. Я взял кочергу, чтобы отбиваться от деманов. Серега ничего брать не стал. Сражаться с нечистой силой, не входило в его планы. Дед сказал ему перед выходом:
- Сережа, возьми поллитровку из холодильника, помянуть надобно будет, да закусь не забудь.
- Не дрейфь, кореш, не дам я тебя в обиду вурдалакам! – сказал я, посмеяваясь тихонько.  Но Серому было не до смеха, шутку он не оценил. Он был серьезен как никогда.

Шли гуськом: Дед первый, Серега второй, я замыкающий. Оглядывался частенько. Петрович взял пса с собой. Алый бежал зигзагами, вынюхивал зверя, до призраков ему не было дела.
Дошли до кладбища, Серега остановился. Не заметив этого, я наткнулся на него.
- Ты че встал-то, иди давай, – сказал я громким голосом.
Он замешкался, но после моего толчка, пошел дальше. Мы проходили меж старинных могил, смотрели на фотографии. Дед иногда останавливался, показывал нам своих знакомых, рассказывал нам, как кто умер, и от чего. Нам от этого становилось еще тревожнее.
Вдруг мы дошли до выкопанной могилы.  Вся земля была раскидана,  частично свалена в яму.
- В эту что ль, ты свалился? – спросил Петрович.
- Да, наверное, вроде тут это было, - испуганно сказал Серега.
Я посмотрел в яму и спросил у деда:
- А кому ее выкопали?
- Слышал я в магазине, что Михалыч помер, мрачный был человек, не дружил я с ним. Позавчера кажись представился, сегодня будут хоронить верно, сейчас в церкву повезли – отпевать. Старше меня на три годка он был, шестьдесят восемь с небольшим отпустил Господь. Отметил он день рождения свой, и через неделю скрутило его нелегкая! – Петрович  вздохнул глубоко, и пошел дальше.
- Чуть нашего Серегу за место Михалыча не похоронили! – засмеялся я как дурак.
Петрович обернулся, на шутку улыбаться не стал, Серега тем более. Мне стало не по себе, я замолчал и мы пошли дальше.
Вскоре нашли могилу Наташи Чижовой.  Дед присел к ней, и со слезой сказал:
- Ну здравствуй, дорогая Наташенька, уж сколько лет не видались! Может скоро свидимся. Помню тебя, как-же как-же, частенько вспоминаю! Извини ты нашего друга неразумного, не со зла он, дурной да пьяный был. Прими обратно свой лик! – дед перекрестился, мы последовали его примеру. Он стал прилаживать на крест фотографию, взятыми про запас болтами с гайками. Раньше было на проволоке - совсем хлипко. А сейчас затянем – не оторвешь!
- Сережа, давай закручивай, вот тебе ключи!
Серега, дрожащими руками кое-как закрутил и отошел от могилы подальше.
- Теперече не отпадет, это точно! – сказал утвердительно дед.
Петрович в очередной раз перекрестился, мы с Серегой тоже повторили это.
- Спи спокойно, к нам не ходи, а мы к тебе завсегда зайдем! – после этих слов, Петрович посмотрел на испуганного Серегу и сказал:
- Доставай, поминать будем, так положено!
Серега быстро выхватил из внутреннего кармана  поллитровку, заткнутую кляпом из холщовой тряпки. Достал  три железные рюмки. Поставил на столик, разлил дрожащими руками по полной. Все взяли по рюмке, Дед сказал еще раз про то, чтобы земля ей пухом была, и мы с тревожной грустью опрокинули горькую настойку. Кто занюхал рукавом, а кто и закусил горбушкой. Постояли минуты три, Серега тихонько сказал:
- Пойдем, а, то меня что-то подташнивает.
Постояв еще чуть-чуть, мы двинулись обратно. Дед поклонился три раза, и отошел в сторону. Свистнул громко в два пальца, Алый выскочил весело из кустов, и побежал первым. Пока мы стояли у могилы, он гонял зайцев по лесу, громко лая на всю округу.
Дошли до деревни быстро, время подходило к одиннадцати. Со стороны церкви, послышался колокольный перезвон. Вдали показалось облако пыли – это везли Михалыча на погост. Кортеж из нескольких транспортных средств, ехал небыстро и немедленно. А как положено ему. За головной телегой с гробом, ехали старые Жигули, дальше мотоцикл с коляской скрипел ободьями, потом ехала новая "Волга" (родня с города видимо приехала). Дальше за ней Газон, с людьми в кузове. По сторонам дороги молча стояли селяне, бабки причитали, перешептываясь друг с другом. Траурная процессия еще долго маячила в дали, перед тем как исчезнуть за кустами.
Постояв немного, пошли домой. Зайдя в дом, мы с Серегой завалились на свои кровати. Он вообще не спал, а я не выспался из-за него. Дед прицепил Алого на цепь, и тоже зашел. После сказал:
- Ну что, устали ребятки?  Полежите пока, а я обед сварганю.

Нам не спалось, я смотрел в потолок, а Серега в окно.
- Серый, ну ты как, успокоился? – спросил я его по братски.
- Нет, мне все еще кажется, что я вижу ее глаза, - ответил он, бубня сам  себе под нос.
- Будешь ли еще по кладбищам пьяный ползать?
- Нет, ни за что не буду, осознал, давай спать... – отвечал он, плавно отходя ко сну.
Да, случается же всякое, на что и не подумаешь. Но всё таки мне кажеться, показалось ему всё это... - зивая подумал я, глаза мои слипались, тело стало фемерным, невесомым, и я проволился в небо своих снов.