Элегия Стали

Теперь, осознав свое одиночество, он почувствовал, что он живой.
А он не хотел быть живым. Быть живым - значит помнить темные реки, полные
рыбы, и солнечный луч, у леди в волосах.
(Трумен Капоте. "Бриллиантовая гитара")

…nights never ending… (The Kilimanjaro Dark jazz Ensemble. «All is One»)


Мы сохраняли слова и фразы, пророчества были безглазы:
«Язык - это самая главная деталь мироздания!»
На этом тронулся лед и наш голубой глупый автобус.
Путь неумолимо начался вновь.

Колеса, словно бритвы, оставляют след (в песке),
я начинаю и заканчиваю слово,
здесь жизнь всего, что существует, оставляет свет,
где тьму неуловимо заменяет шепот.
Жизнь человека продолжает бег,
фиксируя и оставляя опыт,
и смерть это всего-лишь безобидный негатив
на пленке Бога.
Мотор автобуса не спутаешь ни с чем,
как утро невозможно спутать с пробуждением,
столетие новое - по клавишам удар,
где за окном, не шевелясь, застыло воскресенье.
Такое вечное, живое воскресенье.

(Порвешь рубашку! Стынет суп! Иди домой!
Косички в воздухе танцуют, на ней дешевые резинки,
Качелей краска красная на стоптанной земле,
как… Ух ты! Посмотри! Чьи-то часы! Заныкай!)

И ночи снова заставляют ждать,
без принуждения, взгляд опять кидает якорь,
меж чисел
календарных дат,
меж миллиарды новых мыслей.
Ботинки вновь царапают карниз
Все лестницы не знают слова «вниз»,
ведя людей на крышу, исчезая.
Я не могу быть здесь, ответа на «зачем» не зная!
Я не могу быть здесь, но здесь я,
без причин и откровений, здесь, и если,
судьба - всего лишь обнажившаяся честность
Бога, то я не знаю, что бы я ответил на нее,
будь я на его месте. Что? Как много?
Я здесь и я смотрю, как синева укутывает землю.
Так тихо, просто и без страха,
я здесь, и это «здесь» что твое «где-то»
скрывается под темно-синим небом.
Сейчас другие люди, время и приметы,
но звезды те же, та же и любовь,
здесь все меня переживет,
предательство мое пережует столетие
и ложь, и ненависть, и страх мой навсегда
останется с историей планеты.
С залитым солнцем городом мы расстаемся, расстаемся:
прощай мгновенье, шалом другому.
Зайди по шею в место, где живет вода,
и стоя,
запомни все, что много раз случится вновь,
что было без того не раз, не два,
не миллион,
запомни все, в особенности страх,
запомни, прежде чем все это станет сном.
Слишком
много домов, ночных огней и ночных костров.
Наш автобус проносится мимо них.
Разница находит себя в одиноко звучащем слове
«любовь».
Над головой пролетают кометы:
Владимир, Москва, НиНо мчатся в твоих новостях.
Тихо. Так тихо. Так тихо, что
грядущая буря зависает над нами на расстоянии метра
в моих очках
нет ничего кроме солнца и яркого света
от всполохов в её зрачках.
В Петроград…
Поворот.
Звездопад.
Невпопад этот сон.
Этот фотоальбом удален,
его больше не существует,
фотографии желтым покрыли бульвары,
последствия, предсказанной выше, бури
уничтожили все вокзалы.
Куда ты уйдешь, когда придет твое время?
Куда ты уйдешь? Когда придет твое время?
Ответ на виселице, где вместо петли - ключи,
до нее здесь пешком, но об этом - молчи.

И я иду - покинувший автобус,
и я иду - ослепший и босой,
и я иду - пославший к черту, компас
и я иду, но верится с трудом:
впервые кажется, что я забыл
свое смешное детство.
Как я игрался в прятки во дворе,
как целовал девчонку, падал дождь,
как я тонул на озере во мгле,
и попадал на нож.
Теперь играю я с воспоминанием,
теперь мы все,
и, может быть, я должен расквитаться сам с собою
здесь?
Тогда откуда я? И как меня зовут?
А на какое имя откликаюсь, если нужен?
Когда родился и куда я держу путь?
Зачем я был однажды в этом облике разбужен?
На то нет слов и нет воспоминаний,
а только невесомость -
банкрот, за пазухой держащий твое сердце,
и с рюкзаком, тяжелым от желаний.
Удаляясь от мест, в которых решил умереть,
как собака бежишь за ржавой «Нивой»,
ощущение счастья - не легенда, не миф, но
ни крикнуть, ни прохрипеть,
переть только прямо
намыленной
вверх стрелой!

август 2015г.