Журнал3

ВОДА ( маленькая повесть)

И журчал ручеёк, неизвестно откуда он взялся.
Где то там из вершин из каких то природных начал.
Иногда меж камней и болотной осоки терялся,
Но опять оживал и ещё веселее журчал.
Пусть дорогу ему валуны из камней преграждали,
Да ещё иссушал южный ветер и солнечный зной.
Ну а он всё журчал, ручеёк никогда не скандалил
И преграды свои обходил далеко стороной.
И ничто не могло помешать его вечному току,
И покатость земли не уложит его на покой.
Собирал он ручьи, и уже назывался притоком,
А обилье приток, становился широкой рекой .
И купал горизонт в отраженьях реки свои ноги.
Возвышался утёс и от жаркого марева млел.
А по глади воды, по лазурной прозрачной дороге,
Шёл счастливый корабль, и на фоне утёса белел.
Там стояла Она, и держалась рукой за перила.
А на смуглом лице играл в пряталки солнечный луч,
Из под чёрных ресниц Она взгляд горизонту дарила,
И ценил горизонт этот взгляд проницательно — жгуч.
Ветер в снастях блуждал, завывал как медведь из берлоги,
Заглянул под подол, подымал и крутил его шёлк,
Чтоб ласкать эту юнь, обнажать её стройные ноги,
Потому что он знал, понимал в этом истинный толк.
Но было не одно на борту это стройное Диво.
Но Оно лишь одно высекало в мужчине огонь.
И он к ней подошёл, на мужчин оглянулся ревниво,
И на плечи легла нервной дрожью мужская ладонь.
Вы простите дитё, может быть подошёл я не кстати,
И прервал ваш мираж и быть может нарушил покой»?
« Я простила уже, но прошу вас, пожалуйста платье,
Не тревожьте своей очень нервно - горячей рукой».
И в душе он назвал эту гибкую Лань недотрогой.
Ожидал что вот — вот в Ней взорвётся протестный аврал.
И пускай эта Юнь показалась ему очень строгой,
Всё же руку свою он из плеч её  не убирал.
Много раз поступал так настойчиво дерзко и смело,
Потому шёл вперёд без разбору, везде и подряд.
Вдруг почувствовал он, встрепенулось в руке её тело,
И по взгляду скользнул обещающий искренний взгляд.
«Вы простите мадам, вы наверно устали в дороге,
Не мешало бы вам хоть немного прилечь и вздремнуть.
Так быть может сойдем, вне реки отдохнёте немного,
Ну а завтра опять вы продолжите избранный путь».
Уже солнце зашло, на реке неуютно и зыбко,
Покатился туман, и грозил разродиться дождём.


Но на юном лице засияла как солнце улыбка,
И как гимн прозвучал: «хорошо, я согласна, сойдём».
Безусловно благой, кто в сих случаях мыслит наивно.
Ведь прошла эта ночь в придорожной гостиной без сна.
И никто не назвал в этой буйной игре свое имя,
И хватило для них только гордое Он и Она.
А потом провожал и простились спокойно у трапа,
Видно внешний порыв у него, у неё не в чести.
Только вот исподволь кто то сердце когтями царапал,
Только вот из души прорывалось наружу: «прости».
Оборвался  гудок, и отчалил корабль от причала.
Вроде всё что хотел на сегодня прекрасно сбылось.
Но откуда - то взрыв и нежданно душа закричала,
И невесть почему из груди его сердце рвалось.
Уменьшался корабль, на волнующей зыби качаясь.
А он был как чумной и страдал как в огне, и бреду.
И он Ей закричал: «назовись, я с Тобой не прощаюсь,
Назовись кто Ты есть, я Тебя непременно найду»!
Но куда там! Винты заглушали негромкие звуки,
А она с корабля помахала небрежно рукой.
Он навек опоздал и напрасно ломал свои руки,
Теперь весь его мир навсегда уносило рекой.
Почему то беда к нам приходит в любую погоду.
Ни душой, ни умом мы не можем постичь и понять.
И он так как стоял, в отчаяние бросился в воду,
Потом следом поплыл, чтобы счастье своё догонять.
Созревал его ум, что нельзя коротать в одиночку,
Что ни Ангел, ни Бог, а водил его по миру бес.
Теперь зря догонял, превратился для зрителей в точку,
А потом вообще из соседних радаров исчез.
И журчал ручеёк, и пьянел от дождливой погоды,
Начинал свою быль где то там за горой налегке.
Приносил ручеёк напоённые сказкою воды,
Чтоб поведать свой сказ человеческий, бурной реке.

МОСКОВСКИЙ РОМАНС

У московских метро, у московских, как улей, вокзалов,
В суете площадей и затишье дворов, я искал…
Что то делал не так - наша встреча от нас ускользала,
И лишь город чужой мне показывал жёсткий оскал.
Но я шёл напролом, я пытался, без устали, снова,
Я оставить одну, тебя в этом вертепе не мог!
И ловил я волну твоего лебединого зова,
И надеялся, что нашей встрече поможет нам Бог.
А Москва мне в лицо, небоскрёбами дерзко звучала,
И кричала: «плыви, прилетай, приходи и узнай,
Что Москва это всё, что Москва и конец и начало,
Что Москва это зло, это Ад, это счастье и Рай»!
Но я всё - же прорвусь, расшифрую все тайные знаки,
Плащ оденет факир, тронет тростью своей, и тогда,

Только лишь для меня, на московском твоём зодиаке,
Загорится твой лик, как моя голубая Звезда!
Разобью, растопчу, ненавистники встреч, параллели.
И пробьётся волна, как вулкан, из зовущей груди,
Загрохочет зурна, разольют свою нежность свирели:
«Я приду! Я найду! Только верь! Только жди меня, жди»!