Всей правды даже лесу не расскажешь

Я и сам знаю,
Чем себя уязвить,
Поперчить,
Сдобрить уксусом,
Вывернуть наизнанку.
Никакой пощады,
Никаких обид –
Дождаться снега,
Поднапрячься в санки,
До дальнего леса добраться,
Сухару срубить,
Погоревать –
Чем не египетская мумия?
Чтобы мне жить,
Этой сухаре не быть –
Её четвертую,
Как Грозного безумие.
Запалю костер,
Нодью сооружу,
Стану чай пить с сахарным присвистом.
Палач – я,
И вот – не дрожу,
Наравне –
Со зверством,
Наравне – с неистовством.
Это – такой,
Понимаете ли, обряд:
Молиться колесу
В лесу заповедном.
Медленно пить воздуха противояд
Рядышком
Со вселенской бездной.
Я и внутри
Мехом оброс,
Вместо клыков – топор,
Вместо контей – огниво.
У потомка с предком –
Не равный рост,
У предка нет паспорта,
У потомка – ксивы.
Забыть бы всю эту
Городскую канитель,
Бензиновые духи,
Пыль библиотечную.
Лапника столько,
Что эта постель
Сгодилась бы мне до скончания вечности.
А этот огонь…
Столько неги в нем,
Столько страсти,
Столько страшных объятий.
В сердцевине леса –
Теплый объем,
Девушка Огневушка
В оранжевом платье.
Но это – напрасно.
Это я уже испытал
В городе на улице Красного Пролетария.
Женщина
Расплавила бы металл
Для Александра Македонского
И для Дария.
Это от ней
Я сбежал в тайгу –
Почти исцелен,
Почти не виноватый.
Если бы только ей –
Я и себе лгу
Этими стихами
Дорогими бесплатно.
Ветер раскачивает надо мной сосну.
Женское дерево,
Жалея меня, кивает.
Проскрипит колыбельную,
И я усну,
Ради другого мира этот мир покидая.
А дальше…
Куда сбежишь из этого сна?
Кому повем
Самого себя, себя не имея?
Раскачивается надо мной сосна,
Как на краешке утеса –
Лорелея.