Мы вышли, сеньоры, мы вышли на чёрный путь

Мы вышли, сеньоры, мы вышли на чёрный путь.
А дальше, сеньоры? А дальше – уж как-нибудь.
А дальше – голову выше – и вдаль идти
По этому чёрному, в тон наших душ, пути.

Мы выбрали – путь, мы выбрали чёрный тон,
И нас не изменит, сеньоры, уже ничто.
Ничто не изменит, никто нас не устыдит,
И бьётся, как чёрная птица, душа в груди.

Наш путь пролегает меж бурных рек серебра,
Наш путь пролегает вдали от садов добра,
Где белые ангелы яблок покой хранят,
И змей не скрывается больше в сухих корнях.

И ангелы – сухи, и ангельский сад – сухой,
Они охраняют его от огня грехов,
Они охраняют, сеньоры, его от нас,
От наших горящих путей и горящих глаз.

Они охраняют сады от игры огня,
Они так боятся хоть что-то в садах менять,
Сады овевает серый и сонный флёр,
И чахнут деревья под серым седым стеклом.

А мы – выжигаем пути мимо них – вперёд,
И алый огонь искусителем нас зовёт.
И в каждом, сеньоры, таится коварный змей,
Который, сеньоры, ведёт и приводит – к тьме.

Который приводит нас в город и сад – другой,
Вдали от стекла, увядания и снегов.
От ангельской косности, ангельских постных лиц –
Иные сады, без запретов и без границ.

Где чёрный терновник – шиповника алый цвет –
И всё окропляет жасминовый белый свет.
Мы скинем плащи и мрак капюшонов – там,
Мы – те, что летели по чёрным ночным путям.

И мы заслужили наш сад и наш город – тот,
Что выстроен чёрным, что выкрашен в чёрный тон.
Мы выбрали тон – и мы посадили сад.
И пусть для других будет ядом его роса.

И пусть его соки и пламя питают нас –
И пусть будет вечной в проклятом саду весна.
Весна будет вечной, сеньоры, и вечны – мы,
Идущие сворой по чёрным дорогам тьмы.

Летящие стаей над чёрной долиной зла,
Кружащие танго на чёрных своих балах.
И в нашем саду мы откроем наш новый бал,
А после заснём – в постелях или гробах.

А после, сеньоры, наступит новая ночь.
Мы – вечны, сеньоры, а всё остальное – прочь.
Прочь – к ангелам белым и постным гримасам их!
А мы – возрождаемся каждый жемчужный миг.

И мы возрождаемся – каждый жасминный час,
И вечное алое пламя пылает в нас.
И огненным змеем сплетается наша суть.
А дальше, сеньоры? А дальше – уж как-нибудь.