Воспоминание о Виннице

Дело было при дедушке Брежневе,
В знаменитые годы одышки.
Вороватые, жадные, грешные,
Набивали кубышки людишки,
Я же, сторож безвременья бережный,
Шлифовал однозвучья-ледышки.

Время — золото, унция-терция
Километров пространства дороже,
Потому что по-прежнему вертится,
Хоть и вышел завод, хоть и прожит
Век, одна лишь привычка-инерция
Обороты, как множила, множит.

Дело, стало быть, было при Брежневе.
Всем — застой, только мне — половодье.
Половое влечение вешнее,
Сбив ободья, спустило поводья,
И входило чужое и внешнее
В заповедные наши угодья.

А безвременье — та же провинция,
Вот и мне, без узды и подпруги,
Стала видеться старая Винница,
Мост и рясная ряска на Буге,
Где и в девять, не то что в одиннадцать,
В кабаках — честь и место пьянчуге.

Мы из ленты и кадра не вырежем.
Ни во что ретивое влюбилось.
Выше всех козырей — краля жирева,
Красовалась, насмешливо лыбясь.
Из трубы заводской — дыма рыжего
Борода вертикально клубилась.

Вот и снится, что месяцем слякотным
(Как его ни растягивай — минет)
Я, укачиваясь плодоягодным
(Ничего, никого и в помине нет),
В уголке, сверху донизу затканном
Пауком плотоядным да лакомым
Понимал себя сивкой укатанным,
Ненебесной молясь небогине.   

1987, 2024