Верите в сказки? О, да, чёрт возьми! Я верю!

«Здравствуй моя любимая крошка Элли!
Пишет тебе Тотошка – твой верный пёс.
Как научился писать? Да не в этом дело!
Дело всё в том, что пчела укусила в нос.
Дело всё в том, что я расцарапал лапку…
Лапка теперь отчаянно так болит…
Милая Элли, я так одинок и жалок,
Что-то скребётся и рвёт меня изнутри.

Элли, родная, я так по тебе скучаю!
Каждую ночь луне я шепчу слова:
«Ты береги её, слышишь!»
И гулким лаем
Враз наполняется маленькая страна.

Элли, скажи, тебе теперь там спокойно?
Надеюсь, что да… Иначе, совсем умру…»

Элли спускает ноги с больничной койки.
«Умрёт он, конечно. Все в этой жизни мрут!»
Тапочки белые, длинный халат и книжка:
Старая сказка, что-то про волшебство.
«Элли, родная! Скучаю, моя малышка!
Слава Богам, что меня от тебя унесло!»

Светлые волосы собраны в хвост. Морщины.
Сетью морщин усыпано всё лицо…
«Мало из нас, дошедших до половины,
Кто не попал к этим вот на крыльцо…»

Белые стены, окна, решётки, двери
Заперты на замок, тускловатый свет.
«Верите в сказки? О, да, чёрт возьми! Я верю!
Именно из-за сказки весь этот цвет
Белый. Он так въедается крепко в кожу!
Он проникает по венам и ночью душит.
Он искривляет руки, лицо корёжит.
И вырывает с корнем слепую душу…»

Элли устало сядет, прижавшись к стенке.
«Верите в сказки? Да, я, конечно, верю…
Милый Тотошка, где же ты, дурень мелкий?!»

Элли пора пить таблетки, открылись двери,
Крепкий мужчина даёт ей пилюли, воду.
Элли исправно пьёт, но не станет легче.
«Мы тебя подлатает! К две тыщи такому году…»
Элли садится в угол и греет плечи.

Она им не верит. Врут. Им, врачам, так надо.
Элли вздыхает и снова кропает письма.
Каждая буква пропитана горьким ядом.
В соседней палате, кстати, лежит Алиса.
Она любит чай и кроликов, что не странно.
Шляпнику письма пишет, но нет ответа.
У неё на запястьях длинные бледные шрамы,
Она утверждает, что её не должно быть на свете.

Алиса и Элли – судьбы их так похожи:
В них белый впитался. Их бело-больничный гложет.