Семь церквей Апокалипсиса 1

         Мы не настаиваем на том, что герои этой книги в жизни были именно такими, но предполагаем, что такими они могли бы быть.

Глава первая. Господин Исаак 95 год н. э.

- Господин Исаак, ты должен срочно отправляться в Ассию, - заявил с порога молодой человек, не успев толком поздороваться с хозяином. Гостю было лет тридцать пять, и, по всем меркам, он уже вступил в пору зрелости, видимо, уверенно и удачно, потому что выглядел он ладным крепышом, с хорошей спортивной осанкой,  командным тоном и несколько задиристыми петушиными манерами. Желтый хитон сидел на нем, как кольчуга на преторианце, и наметанный глаз господина Исаака сейчас же вычислил его олимпийское прошлое. «Пятиборье, как минимум», - решил господин Исаак, - «Три-четыре победы».
-  Ты в каких играх участвовал, брат?
-  Трижды побеждал в Ионических. Но это было давно и неправда, - недовольно и растерянно ответил молодой человек, - я уже сто лет подобными глупостями не занимался.
- Но ты в отличной форме.
- А, это нас архонт тренирует. Вбил себе в голову, что все мужчины в городе должны быть боеспособны. Кому это сейчас нужно? Времена Атталы Третьего (последний царь Ассии, завещавший свое царство Риму – примеч.) давно прошли.
- Эх, жаль наше начальство так не мыслит. Я хоть иногда бы заглядывал в палестру.
У гостя глаза полезли на лоб. Епископа Исаака он когда-то мельком видел в Эфесе, даже шапочно знаком не был, но слышал о нем много хорошего от эфесского Старца Иоанна, и никак не ожидал от него ничего подобного. Господин Исаак, как его звали окружающие, или Ицхак, как все чаще именовал он себя последние годы, - семидесятилетний несколько полноватый еврей, и все еврейское было при нем – хитринка, грустинка, картавинка. Еще у господина Ицхака имелось отменное чувство юмора и нестандартный взгляд на многие вещи. Вся Церковь знала его как главного молитвенника и печальника христианской общины в Остии - портового городка в устье Тибра,главной гавани Рима.Он был почти столь же легендарен, как и его закадычные друзья – покойная Мариам из Магдалы и любимый ученик Господа апостол Иоханнан бен Зеведей, - фактически главный эфесский предстоятель, которого там, на греческий манер, называли Старцем Иоанном, а сам он, предпочитая предоставлять предстоятельство и руководство братьям помоложе, говорил по этому поводу: «Старец не старец, а старик точно», поскольку его уже настигло восьмидесятилетие. Друг Старца Иоанна, как и сам Старец, знал Господа лично, правда, тогда он еще под стол ходил, но память его сохранила много чего душеполезного с тех времен.
 Молодой человек (звали его Гаем) не мог себе представить епископа Исаака в палестре и потому, что комплекция пожилого архиерея оставляла желать лучшего, и потому, что у епископа была репутация человека благонравного, устоявшего среди испытаний, ересей, разврата и гонений, на которые Вечный Город не скупился по отношению к христианским общинам Рима и окрестностей.
Господин Исаак окинул гостя классическим взглядом еврейского старика – немного печальным и в меру ироническим, затем протянул руку, приглашая в триклиний. Несмотря на свою полноту, господин Исаак был довольно подвижен, и Гаю пришлось пошевелиться, чтобы поспеть за ним.
В триклинии уже накрыли трапезу и раб, прислуживавший за столом, разумеется, тоже возлег, хотя он не забывал о своих обязанностях и то и дело пододвигал гостю то одно, то другое блюдо. Гай проголодался, но ел не спеша. Епископ с удовольствием его угощал и только после того, как были произнесены последние благодарственные молитвы, вернулся к разговору.
- Так почему же мне так спешно нужно в Эфес?
- Не только в Эфес, но еще в Смирну, Лаодикию, Филадельфию…
- Погоди. Вначале объясни мне, что там у вас происходит.
- Ничего особенного, если не считать того, что арестовали Старца Иоанна и сослали на какой-то Патмос. Это остров для каторжников. Там каменоломни – не знаю, что они там добывают, мрамор или известняк, но, сами понимаете, для восьмидесяти лет ни то, ни то не годится.
- Об аресте и ссылке Иоханнана мне известно. Его привозили в Рим, и мы виделись. О каменоломнях узнаю от тебя. Вроде бы его просто сослали, а не на каторгу. Про каменоломни Прохор сообщил?
- Нет, у меня знакомый там служил. Говорит, что делать в этом месте больше нечего. Маленький скалистый островок, никакого промысла там нет. В нескольких поселениях живут каторжники, те, кто их охраняет, те, кто отбыл срок, и их потомки. Все, кроме солдат, трудятся на добыче камня.
- Веселая компания. А как это связано с тем, что ты меня тащишь в Ассию?
- Непосредственно. Старцу Иоанну было на Патмосе видение, и Прохор записал все его слова в точности. Один список они прислали в Эфес, а один Старец велел передать вам.
Гай протянул господину Исааку футляр с объемистым свитком. Епископ снял крышечку с футляра, вытащил папирус и, подойдя к окну, развернул его.
- «Откровение Иисуса Христа, которое дал ему Бог, чтобы показать, чему надлежит быть вскоре…»
Некоторое время он читал про себя стоя, потом сел в кресло, запустил руку в седую густую шевелюру и почему-то потянул себя за волосы.
- Узнаю Иоханнана во всей его красе!
Гай удивленно посмотрел на господина Исаака.
- Он всегда так изъяснялся, - продолжал епископ, -особенно, когда они разговаривали с Мариам. Но в целом понятно.
- Что понятно? – изумленно спросил Гай.
- Ну вот, например. «И из дыма вышла саранча на землю, и дана была ей власть, какую имеют земные скорпионы. И сказано было ей, чтобы не делала вреда траве земной, и никакой зелени, и никакому дереву, а только одним людям, которые не имеют печати Божией на челах своих. И дано ей не убивать их, а только мучить пять месяцев. И мучение от нее подобно мучению от скорпиона, когда ужалит человека».
Печать Божия – это печать Крещения и Духа Святого. Своих людей Господь сохранит. Саранча, конечно, не совсем обычная, но у нее повадки вполне земной саранчи. Ты когда-нибудь эту тварь видел?
- Нет.
-  Она похожа на кузнечика и сверчка. Но только побольше, с полпяди будет, а крылья размахивает на всю пядь. Представь себе, скачет колонна этих насекомых шириной в пятьдесят шагов (30 м – примеч.), а длиной больше четырех миль (6 км – примеч.). Возникает такое впечатление, что началось солнечное затмение, на расстоянии трети мили не увидишь даже большого здания. Поэтому у меня на родине саранчу называют «арбель», кишащая. И еще есть еврейское слово «газам», то есть косарь, потому что она траву и листья съедает подчистую, даже не как жнец, а как огонь. Там, где она проходит, жизнь замирает, правильней сказать, умирает голодной смертью. Поэтому ее еще зовут и «солам», то есть истребитель и «хасил», завершительница .
- Где-то я в собрании это слышал. Что-то такое читали. Только в другой связи.
 - Читали, конечно. Нашествие саранчи описано у пророка Иоиля. В самом начале его книги.
Живет саранча обычно пять месяцев, потом погибает. Разница только в том, что обычная саранча опасна для растений, но человеку не вредит. А эта саранча, - епископ указал на свиток, - имеет власть скорпиона, и власть сия простирается на людей. Не простая, стало быть, саранча.
Про скорпионов Гай знал хорошо. Когда на учениях они устанавливали палатки, архонт требовал поднимать каждый камень и выяснять, нет ли под ним скорпиона, потому что его укус может стать смертельным.
- А почему здесь сказано, что люди будут искать смерти, и не смогут умереть?
- Потому что жизнь и смерть в руках Божьих. Корнелий Галл писал: "Хуже всякой раны, когда хочешь умереть и не можешь". Я это видел на примере многих тяжелобольных.
Господин Исаак был практикующим врачом, довольно знаменитым в Вечном Городе. Правда, к старости, когда его рукоположили епископом в Остию, он сделал вид, что отошел от медицины и лечил, главным образом, братьев и сестер, то есть портовую бедноту. Разумеется, совершенно бесплатно.
Молодой человек продолжал твердо стоять на своем:
- Вот видишь, господин Исаак, ты не успел открыть этот свиток, а уже знаешь, что и как. А мы долго спорили насчет этой саранчи. Наш епископ сказал, что саранча – образ страстей, которые опустошают душу человека. А один из пророков утверждал, что подобно этой саранче будет действовать народ, который появится на Востоке через пятьсот лет. Он тоже сослался на пророка Иоиля.
- Ну, я так далеко не смотрю, а то, что я видел перед своим носом когда-то в Финикии, об этом и рассказываю тебе. Хананеям тогда сильно повезло, что ветер унес саранчу в море. Но! – епископ поднял указательный палец и хитро улыбнулся. - Там рядом в одной деревне проповедовали Кифа вместе с молодым Марком,  и вся деревня, даже местные жрецы, крестились. Так что, полагаю, ветер, согнавший саранчу с ее пастбищ, от той деревни и задул. Не всем, конечно, это было очевидно. Хотя я не могу не согласиться с вашим епископом – страсти – штука похлеще саранчи. Да и пророк, полагаю, прав.
Вдруг Гай смутился, покраснел, и господин Исаак почувствовал, что он хочет его о чем-то спросить, и не решается.
- Смелее, братец, смелее. Что тебя так беспокоит?
- Господин Исаак, Старец Иоанн вначале говорит о семи духах перед престолом Божиим и преподает благословение церквам не только от Господа, но от этих духов… Я не дерзаю вникать в тайны Господни…
- Но тебе любопытно, - улыбнулся епископ.
Гай залился краской и опустил глаза, как девица на выданье, что совершенно не сочеталось ни с его внешностью, ни с манерой поведения. Господина Исаака позабавил этот неожиданный контраст.
- Честно говоря, да, мне интересно.  У нас возник спор. Братья из иудеев утверждали, что это ангелы, допущенные в присутствие Божие, как их называют раввины, «первые семь белых», которые "возносят молитвы святых и восходят пред славу Святого" ((Тов. 12,15) – примеч.), они становятся ангелами хранителями народов и гармонизируют элементы земли – огонь, воздух и воду. Михаил, Гавриил, Уриил…
 -…Рагуэль, Рафаэль, Cадакиэль, Иеремиэль – улыбаясь, продолжил господин Исааак.
- Да. Только последних двух некоторые братья называли Саракиилом и Фануилом.
- Их действительно иногда так обозначают.  Что ж, возможно объяснить это место и таким образом. Но не уверен, что это исчерпывающий вариант.
- А братья, которые помнят апостола Павла, утверждают, что он писал о «раздаянии Святого Духа» по воле Господа. Они полагают, что это «доли» Духа, которые Господь дал каждой Церкви.
- Очень почитаю брата Шаула, но, боюсь, что вы истолковываете его слишком сложно. По-моему, семь духов — это благодать, данная семи Церквам, о которых здесь идет речь. Ведь семь даров Святого Духа — это полнота даров Божиих, поэтому благодать мира от Бога и называется «семь даров Святого Духа». Эти дары, как ты, наверное, догадываешься, таковы: дух премудрости и разума, совета и крепости, ведения и бла¬гочестия и страха Божия. Их перечисляют пророки Исайя и Захария. Думаю, что речь идет не только о дарах Животворящего Духа, но вообще о Господе Духе Святом. Это как радуга. Одно явление, но семь оттенков.
Но если мы вернемся к началу нашего разговора, то я все равно не понимаю, что я мог забыть в Ассии. Тем более, что ваши общины получили такое благословение. Что такое вся полнота Духа и какой-то я! Ну, я, конечно, нахал, но не до такой степени, чтобы претендовать на соборную мудрость семи церквей. Судя по твоим словам, ваши пророки крепко вгрызлись в это послание, и рано или поздно они дойдут до истины и без меня. Дух Святой везде один и тот же, так что умудрит.
- Здесь все дело в этих церквах. В некоторых из них какие-то непорядки…
Господин Исаак решительно поднялся с кресла:
- Тем более это не мое дело. Там есть свои архиереи. В конце концов, скоро вернется Иоханнан и разберется сам в своей вотчине.
- Его сослали на вечное поселение.
Неожиданно господин Исаак рассмеялся:
- Кого? Иоханнана? Кишка у них тонка! Не пройдет и двух лет, как он вернется в Эфес.
- Но за два года в этих церквах может произойти что угодно!
- Я еще раз повторяю: там есть свое руководство. Это все равно, что лезть в чужую семью.
- Но ведь совсем необязательно там что-то исправлять. Вас приглашают рассказать о Господе, утешить братьев и сестер. Потому что, по правде говоря, после ареста Старца Иоанна все очень сильно приуныли и особенно повесили носы, когда стало известно, что ссылка у него пожизненная. Вы сами знаете, что осталось очень мало людей, которые помнят Господа в Его земной жизни.
- Все, молодой человек. Эта тема у нас закрыта, - жестко подытожил епископ. Но видя расстроенную физиономию гостя, ласково добавил:
- Знаешь что, дружище, давай-ка ты отдохни с дороги, а я помолюсь и подумаю над этим свитком.
 Господин Исаак поручил гостя рабу, и тот повел его на второй этаж небольшого домика, где жил епископ, в спальню для гостей.
Сам господин Исаак остался на первом этаже. Он страшно не любил карабкаться наверх, поэтому облюбовал себе небольшую каморку внизу. Эта комнатенка служила ему и спальней, и кабинетом, и молельней.
Придя к себе, он зажег свечу и снова углубился в чтение свитка. Час спустя он отложил его в сторону и долго сидел, сцепив руки на коленях и опустив голову. Наконец, он поднялся, чтоб совершить вечернюю молитву. Не успел епископ произнести первые слова благословения, как вдруг совершенно отчетливо увидел ту саранчу. Это были какие-то неодушевленные существа или даже механизмы, похожие на лошадей совершенно немыслимой величины. Он не мог бы сказать, из чего они сделаны. В тот момент он понимал из чего, но понимал и то, что в его языке нет слов, которые могут обозначить эти материалы. Еще он почувствовал, что существа эти разумны и ведомы совершенно разрушительным умыслом. Они двигались в каком-то чаду, производя немыслимый шум, как от степного пожара или огромного водопада. Ему на ум вдруг пришли слова пророка Иеремии: «От Дана слышен храп коней его, от громкого ржания жеребцов его дрожит вся земля; и придут и истребят землю и все, что на ней» (Иер.8,16 – примеч.) И господин Исаак ясно осознал, что слышит он, как движутся колесницы ада. Агрессивные, жестокие, неприступные, страшные не только для безбожного мира. Он протянул руки к небесам: «Огради, Господи, мир твой!» - и видение исчезло. В этой позе – с протянутыми вверх руками – он оставался почти до утра, отстаивая то в яростной, то в сокрушенной молитве достояние Господне. Утром он объявил Гаю, что через день они тронутся в дорогу.