Маугли

Жил я тогда в СССР! Шёл 1987 год.
В Москве царила  необычайно  суровая зима.  Тридцать пять градусов ниже нуля,  хотя и не были не привычны, но вот уже более недели  упорно морозили  москвичей. Холод не особо досаждал тем, кто обычно пользовался только метро и жил в относительной близости от станции.
А как  же те, кто был вынужден ещё  долго и далеко добираться на службу или домой на другом транспорте?
Эти счастливчики пользовались автобусами или не очень тёплыми трамваями и троллейбусами, что было сопряжено с ожиданием нужного номера маршрута на холодных, морозных и продуваемых московских улицах…

Тем морозным, будничным, поздним вечером я выбрался из подземки на ВДНХ,
удачно запрыгнул с двумя десятками таких же мёрзнущих пассажиров в салон троллейбуса, удобно устроился рядом со средней площадкой, ухватившись за хромированный поручень, подложив под ладонь обшлаг рукава из-за отсутствия перчаток.  Я уже приготовился отсчитывать остановки под завывания электродвигателя и объявления остановок диктором, когда  увидел,  что
прямо передо мной раскинулся здоровенный и бородатый мужчина в классическом и лубочном своём проявлении и состоянии!
Он, видимо хорошо подогреваемый изнутри, сдвинул со лба на макушку мохнатую, из  диковинного зверя шапку, и распахнул на груди  белый овчинный полушубок!
Я не знаю, как выглядел Савва Морозов, но, по моему разумению, он должен был быть именно таким: горячим, широким, мощным и морозоустойчивым!
Мужчина пах рыбой, коньяком и явно наслаждался жизнью! Судя по всему, это был некий эмиссар на Всенародной Выставке. Возможно, он  приехал погостить из каких-то дальних окраин необъятной Родины, что, в общем-то, и  неважно.
Замечательно  было то, что он  - никуда не спешил.
Он жил вне ритма этого окружавшего его суетливого города, вне троллейбуса и вне окружавших его людей!
Наш герой походил на зрителя, который с удовольствием и неприкрытым интересом наблюдает за вольерами и клетками обитателей в зоопарке!
Я,  будучи с ним не знаком, для удобства повествования назову его «Сибиряком».
«Сибиряк» рассматривал окружающих, хмыкал и крякал. Он то шумно вздыхал, чему-то сокрушаясь,  а то вдруг, ни с того, ни с сего, похохатывал!  Но, находясь  сам в себе, он, абсолютно не задевал остальных пассажиров, ни словом, ни действием, а был  похож на большого фыркающего, но вполне безобидного Белого медведя, или моржа на лежбище.
Я, изначально привлечённый яркостью и самобытностью персонажа,  постепенно потерял к нему интерес, и задумался о Верочке, наших планах на вечер, и даже как-то подзабыл о своём необычном соседе.
Однако в это время, на одной из остановок в троллейбус вошёл пассажир, полностью захвативший моё внимание!  Одет он был в модные туфли,  обтягивающие джинсы, дутую нейлоновую курточку до пояса, тонкое кашне,  и некое подобие шапки-ушанки, которая могла согреть, ну разве что при температуре воздуха  до минус пяти!  Это была не шапка, а этакое фланелевое недоразумение, с искусственным синтетическим модным смехом.
Но самое необычное для меня было в том, что паренёк был - серого цвета!
То есть его кожа была реально пергаментно-мышиного-серого цвета!
И только по антропологическим признакам, присущим негроидной расе, жёлтым ладоням,  экзотическому  «не советскому» прикиду,  я понял, что это африканец, американец  или чернокожий француз, что в принципе было и не так важно!
Важно было то, что парню было реально холодно! Оказывается, чернокожие люди на морозе сереют, что было для меня полной неожиданностью!
Если я – изначально, по праву рождения, привыкший  к суровым уральским зимам и усвоивший «золотое правило сибиряка», довольно сильно зяб, то, что же чувствовал этот мальчишка в чужой, холодной  Москве, в морозном после метро троллейбусе?
По крайней мере, если он и не стучал зубами, то только потому, что сжимал их, проявляя недюжинный характер!
Не только я, но и другие близстоящие пассажиры, заметили мужественного «серо-чёрного» паренька и уже откровенно ему сочувствовали и громко вздыхали!
Я даже начал лихорадочно продумывать план - как же  всучить ему на время поездки свою шапку!   Останавливала мысль о том, что будет  некрасиво отобрать  её, когда ему или мне придётся выходить! Идти же от остановки до Верочкиного дома было далеко, и без своей тёплой вязаной шапки я мог замёрзнуть.  Я уже совсем запутался в возможных вариантах развитиях событий и  в рассуждениях…
А тем временем, пока  троллейбус, весело гудя, проезжал через мост, за окнами появлялись и исчезали фонарные пятна света, мёрз  «чёрный француз»,  вот тут- то и  ожил подзабытый нами «Сибирячок»!
Весь троллейбус вздрогнул, услышав от сидящего рядом со мной «эмиссара с выставки» раскатистый хохот и громогласное: «Шо,  змерз? Маугли!»
Причём подано это было так весело и беззаботно, что стоящий рядом народ грохнул в ответ и покатился от хохота! Заулыбался и наш чернокожий «француз» или американец, наконец-то показавший свои безупречные белые зубы!
«Сибиряк» в меховой шапке и дублёнке встал и, как бы, не заметив, легко отодвинул почти двухметрового меня, раскинул руки. Он словно собирался обнять и согреть чужеземного «арапчонка», но к видимой радости последнего,  двери открылись и наш модный иноземный попутчик  остался, где- то на Проспекте Мира, с вышедшими вместе с ним пассажирами москвичами.
Мы же, оставшись в троллейбусе,и  всё ещё хохочущие до слёз, поехали дальше …

Вы спросите: «А что это за «Золотое правило сибиряка»?»
Отвечаю: «Сибиряк не тот, кто мороза не боится, а тот, кто тепло одевается!»