sick from being sick

и снова туда же: плакать, стонать и ныть,
донимать ртуть в стекле, ей меря температуру.
ты включаешь ребенка, закутав в перину суть,
а спустя пару суток включаешь реально дуру:

выпиваешь четыре литра цейлона: "мам,
привези мне еще, я, видишь, на водопое".
слабость сковывает суставы, где тело - храм
только просит рассудок: "оставь уже нас в покое".

но рассудок пытлив и нагл, как кавказский бро,
все кидается с камней в море - точнее, с пирса.
ты лежишь, вспоминая под звуки кашля опять все то,
что еще в тебе живо и, как свеча, теплится.

и киваешь сурово, словно на службе: ну,
долго ты еще будешь таять в этом своем безумии?
жар лоснится по телу, подходит волной к нутру,
а внутри так саднит, что не описать цензурно.

где ты бродишь, чем занят в московский зной,
полоумных ли девочек снова ласкаешь взглядом?
я выдавливаю догадки, как будто из раны - гной,
только эта нега размышлений, как вишня, сладка.

абсолютно плевать, кто там в твоем уме,
кто вершит дифирамбы и развлекает тиром.
у меня же разряд по пулевой стрельбе,
я могу ведь убить - но отпускаю с миром.

и без разницы, честно, что для тебя она
лишь еще одно звенье в цепи себе подобных.
я четвертые сутки в постели, и у меня
тридцать восемь и два.

снаружи - почти что сорок.

10 августа 2015