Я старый отшельник, письменников русских отброс

***
Я — старый отшельник, письменников русских отброс,
я дырочка флейты, через которую дышит Христос.
.
Но, слушая музыку эту, воскликнет один: ерунда,
а другой — из источника этого хлещет святая вода.
.
Учась у природы, как дерево, качаюсь и гнусь,
как птица, законов земных облетаю сварливую гнусь.
.
Учили меня пофигизму Хафиз и Кабир,
а свободе-равенству-братству — базар и сортир.
.
А родина меня научила уважать дерьмо,
мурло вельможное и государственное ярмо.
.
Бог — не творец, это творчество самого бытия,
всё, что ни есть, то божественно, бог — это я.
.
Значит зло и законы и мерзостной власти мурло —
тоже от бога, и на это чихать западло.
.
Впрочем, чихания наши божественны тоже, ура,
ибо всё, что ни есть, — стихия, изменчивая игра,
.
пинг-понг диалектический, провиденциальный Уимблдон,
жизни едущая крыша, оползня коварный поддон.
.
Всё есть любовь и достойно любви, что играет
флейтой, танцует танцором, бесчинствует раем.
.
Смертью блаженной текучесть всего утверждает себя в любой
зге, финтифлюшке, пылинке и нас вызывает на бой,
.
чтобы мы плотью своей дорожить отучались вотще,
всем, что снаружи, не обольщались, лелея в праще
.
дерево, облако, камень, собаку, дорогу, дожди и скворца,
что обменяются масками, но — без потери лица,
.
ибо лицо, что мерцает внутри пузырьками шампанского жизни у нас,
и безымянно, и вечно, вселенной блюдя отвес, ватерпас,
.
и протеично, и мозаично, и голографично, и убоится навряд
и замолчать, и подохнуть, и встретить любимого солнца закат.
.
Только не надо цепляться за своих предрассудков твердынь,
сдохни, чувак и чувиха, свои убежденья отринь!
.
Я не я, ты не ты, и хата, земля, где живу я, всё не моё,
дух я тотальный, сознание, мускус горных козлищ — мумиё.
.
Боль, страдание, смерть — это благо и соль, как и всё остальное,
всё неживое — живое, хоть и похоже на горе стальное.
.
Имеющий уши, да оглохнет, расслабится и, словно оса,
нехай летит себе в дырочки флейты, через которые дышит Иса…

10.08.2015(19–47), #парийские_песни
© Андрей Лопухин