Дворик

У меня во дворе постоянно играют дети.
День – в резиночку, в мячик, в прятки.
Ночь – во взрослых, в любовь, иногда на гитаре.
Кто-то кричит: "Уймитесь пьяные твари!"
Кто-то звонит ментам или верит, что всё в порядке.
Кто-то считает, наивный, что он и за них в ответе.
Кто-то поёт вместе с ними, боясь оказаться старым.
У меня во дворе пол лавочки от коляски до пива.
Девять месяцев часто на ней же от пива до новой коляски.
Эти дети живут в полусне, на три четверти доброй сказке.
В тени клёнов и тополя, стайкой весёлых рыбок.
Гуппи глупых. С десяток в пакете с водой принесли с базара.
На развод. Пусть без ласки, зато без опаски.
Сквозь закрытые наглухо новые стеклопакеты,
Дети немы, снующие через подъезд к подъезду.
У меня во дворе столько маленьких, бессловесных,
Юрких, ярких, отчаянных, разогретых,
Никогда не бросавших свои ритуальные пляски.
Я сама целоваться училась на лавочке у подъезда.
Мне четырнадцать было. Домой приезжал на побывку.
Он потом не вернулся уже со Второй чеченской.
У него сын остался, как раз от моей соседки.
Из роддома встречали толпой, всей лестничной клеткой,
И пелёнки таскали, игрушки, обои для детской.
Мелкий хвастал, не плачет, когда ему ставят прививки.
Не был дома с конца позапрошлого лета.
У прабабки шабашил, кругляк втихаря развозил на МАЗе
С лесопилки, и в школу ходил там. А тут вот в июне съехал.
Мать молчит. Кое-кто говорит – на Донбассе.
У меня во дворе постоянно играют дети.