Белый за рыжей ходил, как привязанный

Злое отвергнем. Добро обрисуется…
Рыжий комочек доставлен был с улицы.
Крошка котёнок попал в добрый дом,
где обитал великан лабрадор…
Кошка в собачью жизнь близко не сунется…
                .              .              .               
…Пёс    с кошкой, кошка с собакой  –   двояко     бы
можно представить: им тесно иль весело?
Помесью пёс  лабрадора с   дворнЯгой был.
Годы в банальном прошли равновесии.
Кошке ответно хвостом пёс помахивал…

«Не враждовали и то уж – везение»! –
так о питомцах судили хозяева.
В старости пёс потерял резко зрение.
Жить в этом случае учатся заново.
Благо, когда без ущерба в кормлении…

Пёс становился беспомощным. Поровну
слабость внесли слепота и отчаянье.
Тут и откликнулась кошка по-новому.
Ей одинаково: днями, ночами ли
поводырём быть по-свойски, без норова.

Пред конурой стерегла сон сиделкою.
Пёс просыпался – она всюду первою…
Стала заветной единственной дверкою
в мир его прежний. В путь тёмный псу белому
тяжко бы было пускаться – в неведомый.

К общей еде, иль по случаю разному,
и обходя по пути все препятствия,
белый за рыжей ходил, как привязанный.
Годы опеки, участливо-властные,
скрасили жизнь и продлили   псу явственно.

Так лишь одним им понятными знаками
тесно общались друзья, словно атомы.
Даже когда выходил пёс с хозяйкою,
кошка незримо шла тенью: я   рЯдом, мол…
Пса поводырь повсеместно лишь радовал.

Мог и не   тЫкаться   носом с опаскою
он в незнакомое. Шёл лишь со стимулом.
Телепатической связью, как ласкою,
пёс возрождён был, как есть, адаптирован.
Их симбиозу весь двор аплодировал.

Близость общенья и общая трапеза.
Не было злюк, кто их звал дома трутнями.
Этак три года прошло. И не стало пса…
Кошка печально кружила маршрутами,
где прежде скрасила срок пёсьей старости…