Скидка на расстрел 30

Это кто там идет вдалеке – пилигрим, следопыт ли?
Просто мимо идет? О ночлеге попросит ли он?
А пошел бы он печь, прямо в печь. Потому что я Гитлер.
Я ж махну коньяка, потому что я Наполеон.

Человеки вокруг истребляют друг друга безумно.
Мне нет дела до вас, идиоты, горите в Аду.
Утоните в крови, потому что я блять Монтесума.
Изойдите на кал, потому что я Мао Цзедун

О, смотрю, там кого-то опять повели на расправу.
И, как с этим закончат, потащат кого-то еще.
И мне это по нраву, поскольку я Сталин кровавый.
Потому что я Берия. Троцкий. Ягода. Дзержинский. Хрущев.

Потому что величие каждого – каждого! – так многолико.
Смотрят маски кумиров на нас через толщу веков.
Мир мне нравится тем, что в нем очень легко быть великим.
И не нравится тем, что великим не быть – нелегко.

А чужими руками нам небо становится ближе.
Но под лопнувшей кожей на солнце блестит чешуя.
Это я дал приказ расстрелять коммунаров в Париже.
И Сараево, кстати, велел разбомбить тоже я.

Я топил горожан в камбоджийских вонючих болотах.
Я грел руки свои у освенцимских жарких печей.
Потому мне думать, решать, понимать, выбирать неохота.
Легче мыслей знамена, портреты, цитаты из книг и речей.

Это я, Агамемнон, бесился под стенами Трои.
Это я, Торквемада, придумал аутодафе.
Это я каждым был из безвестных шахидских героев,
Кто взрывался в автобусах, в парках, на рок-фестивалях, в кафе.

Так бурление говн поднимается с самого низа.
Так свое «ни о чем» прикрывают чужим черт-те чем.
Потому что садист-кровопийца практически каждому близок.
И неведом тюремной стене дефицит кирпичей.

Все привыкли уже, и злодейство не кажется диким.
И по этому признаку быстро проходит отсев.
И вокруг с каждым часом все больше и больше великих.
А людей не осталось совсем.