Эпистола N

Резвых мыслей поток торит путь в скалистой долине.
С ним сравнил бы тебя, проницатель бездн потаённых,
Чудотворный Орфей, обитатель запретных скиний,
Раздиратель одежд для беспечных, вечно влюблённых.

Нет, ты глубже проник в магматиты гордой породы
Не людей, но химер, обречённых темным страданьям,
Что в плавильных щелях проклинают воздух свободы,
Без огня становясь недоокисью мирозданья.

Как ужасен твой долг проникать в бездонные дыры,
Двигать поршень судьбы вопреки законам Исаака!
Ты сдираешь с себя, как Геракл хитон Деяниры,
Кожу слабых надежд на незнанье — в поисках знака.

Боль — последний просвет уходящих с этого света
В тьму отверстых пещер, саркофаги влажных мучений;
Глубь голодных пустот. Содроганье жадных минетов.
Дальше — хуже чем боль, ощутимей всех ощущений.

Мне ль оставить тебя в лабиринтах невыносимых?
Кто в паскудстве б тогда превзошёл меня, изувера?
Император последний не сможет покинуть Рима.
Я тебе изменить не смогу, ибо сам — химера.