больше не помню

—  я тебя...

здравствуй, давно не встречались. шаткое небо на смертном одре. знаешь, не те они —  гасят печали, но оставляют валяться на дне. как твоё счастье? разбитые чашки, зеркало, новые тогда часы. у меня всё было должно получаться, правда, мешают поганые сны, что в беспорядке кишат по прихожей, обувь бросают, кидают фольгу. я не скучаю, и это несложно, просто беспечно храню-берегу. есть берег правый, на нём моя лодка, волны качают её у причала. я так кричала, срывала всё глотку, чтоб быть свободной с чужого начала. мнимо привычка исчезла тянуться, я перестала чужие сердца словно коллекцию прятать и гнуться, чтобы никто не увидел лица.

—  ты меня?

здравствуй, хороший вопрос. я записала бы каждую фразу, что говорил ты мне в полночь так тихо, чтоб не нарушить спокойную фазу. с глазу на глаз тяжело изъясняться —  в каждом плескается чувство вины, каждому тайно осенние снятся полузабытые, тёплые дни, огни оконные, грохот и говор, что раздавался на тысячи вёрст. ныне взаимный по близости голод, что не решается никто навёрстывать. просто скажи, как же сделать всё проще, как нам вернуться с пути невозврата? я была другом, сестрой или дочкой, болью платила за каждую дату, карту колодную в пальцах сжимала и так просила остаться на вечность, перебирая секунд каждый атом, кутая в куртку сутулые плечи. это до жути смешно и нелепо —  взрослые люди в сети из инсомний. это такое холодное лето, жаль, что прощаемся.

—  больше не помню.