Ангельские крылья

У меня была кожа белее, чем первый снег.
А в твоих же глазах уместиться бы мог весь мир.
Я пришёл к тебе в полдень, в разгар молодой весны.
Ты смотрел на меня, но невидимый я людьми.

Ты смотрел на меня, не боясь напугать совсем.
По твоим волосам пробегали тогда лучи.
Прикрывался от света, но ты отражал весь свет.
Я смотрел на тебя, представлял, как вокруг стучит,

Барабанит руками, взрывает деревья дождь.
Я стоял на асфальте, не чувствуя даже ног.
Ты, конечно же знал, что сейчас насовсем уйдёшь,
Но и мысли такой допустить в тот момент не мог.

Но ты всё же ушёл, оставив меня в тени,
И с собою забрал весь тёплый весенний свет.
Два лохматых крыла улеглись вдоль моей спины.

Бог тебе приготовил пять громогласных бед.
***
И отсчёт начался.
В тот день вдруг пошла гроза.
Я сидел на высотке, смотрел на тебя и ждал.
Целый мир умещался всё также в твоих глазах…
Ты сидел на вокзале, рассматривал поезда.

Что случиться должно? Господь не ответил мне.
Я и сам понимал, что ответа не может быть.
Два лохматых крыла улеглись на моей спине.
И я понял, тебе не дано избежать судьбы.

Загремели вагоны, посыпались сонмы искр,
Загорелись мгновенно стотысячные пути
Человеческих душ. Я помню тот жуткий миг.
Только ты всё же смог оттуда живым уйти.

И итог той первой страшной большой беды:
Десять тысяч погибших. И сломанные пути.

А вторая беда пришла в воскресенье в семь.
Я сидел на карнизе, смотрел, как ты тихо спишь.
Два лохматых крыла улеглись на моей спине.
От судьбы не сбежать. От пророчества не уйти.

Потянуло горелой бумагой, сожжённым сном.
Ты проснулся не скоро, когда стала тлеть кровать.
Соскочил и пытался справится сам с огнём…

Бог в блокноте отметил галочкой «номер 2».

И итогом второй палёной огнём беды:
Три ребёнка погибших. Раскрошенные пути.

И для третьей беды уготован был лес во тьме.
В тот момент у луны было время для полноты.
Два лохматых крыла улеглись вдоль моей спины.
От судьбы не сбежишь. Ну, точно (увы) не ты.

По какой-то случайности ты вдруг пошёл в поход:
Три подруги и брат, палатка, вино, шашлык.
Брату, кстати, тогда был, кажется, третий год…
Это, видно, его последний на свете миг.

И завыли в округе стаи лесных волков.
Застучали зубами, лапами заскребли.
Звук ворвался мгновенно в облако белых снов,
Где отходят от берега новые корабли…

И итог той третье красной, лесной беды:
Три подруги и брат. Прокушенные пути.

Бог смеялся до слёз, не знал он своей вины.
Для четвёртой беды – речушка в июльский день.
Два лохматых крыла улеглись вдоль моей спины.
От судьбы не уйдёшь. Прости, только не тебе.

Ты купался в реке, я сидел, опустив глаза.
Долетали порой ледяные крупинки брызг.
«Почему просто смотришь?» - внезапно ты мне сказал.
«Не уйти, не сбежать, не спрятаться от судьбы…»

И накрыла волна, заглушила истошный крик.
И опутала ноги трава, что росла на дне.
Изо рта полилась вода в тот ужасный миг.
«Умоляю, Господь, пожалуйста, хватит! Не…»

И итогом пятой, последней его беды:
Падший Ангел без крыльев. Затопленные пути.
***
Почему та беда была пятой? Ответ… сейчас.
Поясню, так и быть… Хоть горестно до сих пор.
Если б я в тот момент всё бросил, его бы спас,
То на следующий день ему б не играл минор.

И Господь бы ему отменил «номер 5» в тот день.
Он, наверное, смог бы жить, не смотря назад.
Не лежат два крыла на бледной моей спине.
Но по-прежнему мир вмещают его глаза.

Он остался во мне. Навеки. Без всяких «но»…
Он впитался в меня, костями во мне пророс.
Я ночами смотрю в распахнутое окно,
Представляю его, и по шее бежит мороз…