Встреча

Утро мое, вроде бы, светлое,
Жизнью наполнено, греет меня.
Но от чего же будто из пепла
Теперь состоит у меня душа?

Нету совсем причин для заботы,
Не жду я безвременного конца,
Не тоскую от мысли, что завтра работа,
Не пугаюсь зеркального вида лица.

Хватает всего для собственной жизни,
Не рвусь в загранично-синюю даль.
Мне нравится жить в родимой Отчизне.
Но пепел сердечный раздула печаль.

Какая причина? Сама не знаю.
Может, не выспалась, сон ли дурной.
Только совсем не понимаю,
Как же так грустно гулялось с тобой.

Встретились, помню, единожды в жизни,
Бродили по шумной и гордой Москве.
Писали до этого длинные письма.
Редко пускай, но прониклась к тебе.

Лет пару назад показалось действительно:
Ненароком я будто в тебя влюблена.
Рисовала картины цветные мысленно,
Как встретимся мы…Не важно, когда.

И вот он, случай удачный представился
Московские улицы мне увидать.
Мы встретились. Ты, вроде бы, радовался,
А может быть нет, но не дал мне понять

По-дружески долго с тобою беседовали:
Милый такой разговор ни о чем.
Ну а когда по Красной мы следовали,
Решила поставить вопрос я ребром.

Помню, как в письмах ты все повторялся,
Как хочешь приехать в Питер ночной,
Как хочешь со мной ты прогуляться
Под бледно желтеющей в небе луной.

Я думала так же: вот будет здорово
Увидеть тебя, с тобою пройтись…
Замок ты взломал сердца исколотого,
Потоптался немного и решился уйти.

Однако не знаешь, как оставил открытой,
Дверцу, какую взломал, не спросясь.
Думал, чувства мои могут быть и забыты,
Если реже общаться, тем таких избегать.

Как часто писал, что боишься ты тронуть
Хрупкий и сонный сердечный покой.
А я намекнула, что давно уж нагрянул
Переворот, жду так встречи с тобой.

Возможно, что это тебя напугало,
Ведь заботливо так ты умел объяснять:
Для того, чтобы сердце на части не рвало,
Для себя ты решил меня отдалять.

Что же, возможно, тебе было б сложно,
Вечно кататься из Москвы в Петербург.
Я же считаю: все сделать можно,
Только б коснуться любимой рук.

Выбрал, однако, ты сопротивленье,
Сводимое, собственно, сразу к нулю.
И вот теперь, когда все-таки встретились,
Увидев тебя, я болью томлюсь.

И не от того, что совсем не приехал.
Может, действительно: работа и дом,
Может быть, правда: не выбраться где-то,
Может, в делах был все время Содом.

Горечью едкой меня отравили
Ответы твои на вопрос мой: «Когда
В Питер приедешь, чтоб побродили?»
Выпалил ты: «Годка через два».

Сразу тогда в душе все упало ,
Дура была, что я не сбереглась.
 Сказал ты, улыбки заметив пропажу:
«Не знаешь, что ждать от каждого дня».

…Сидели в кафешке. Молчанья неловкие.
Руками ты что-то все теребил.
Нервничал, видимо, ну а мне все равно
Было на то, что вот так мы молчим.

Попрощались, и, как у нас водится,
Чмокнулись в щеку. Ты сумку вручил.
В поезде думала: как же мне хочется,
Чтоб никогда не встречалися мы.

Чтобы не знала я, как все-таки больно
Слушать слащавую, липкую ложь:
« Приеду когда-нибудь, вырваться б только»...
«Когда-нибудь встретимся»... В итоге-то что ж?

Закрылись просто вагонные двери,
И в том же молчаньи ты вновь живешь.
Ладно, теперь ничего не поделаешь
С тем, что цена словам твоим – грош.

Не буду судить тебя я больше,
Может быть, правда, нам не по пути.
Будем писать друг другу только
По дружбе и так же по рОзнь идти.

И я отойду: бывает же всякое.
В конце-то концов не на мне клином свет
Теперь я не буду слова двояко
Воспринимать: дружбой будет ответ!

Не буду я мыслям давать волю,
Держать буду их всегда при себе.
Влюбленной в тебя быть не позволю.
Я буду теперь ходить по земле.

И, напоследок, скажу «спасибо»
За то, что открыл мне все, не таясь.
Я это выдержу, я буду сильной.
Лучше уж поздно, чем никогда.