полуночь станков. десятый

заря окроплялась брызгами человеческих рук.
через синтаксис просочилась боль,
проникая в низ живота.
меня пытаются брать на живое
в каморке с пьяным дедом,
крутящим свой обруч,
в ногах лежат потухшие свечи -
я буду тонуть у ручья,
став вскоре для путников теплым оазисом.
пробирают миазмы,
сердце сжато в смолистой руке сталелитейщика
и я, как ищейка иду за дымом любви.
наблюдаю звездопад из сварочных аппаратов
и небо озаряемое искрами,
мимозы уже почти расцвели
и ты - мои алмазные прииски.

на миске пса надпись -
мир утопает в глазах.
я превратился в полеты
из ста сложенных бревен -
в удивление застыли
волнистые брови.
мой город это гончарная мастерская,
и штольни льют из металла
ворота нашего нового рая
под звуки парада из летящих о землю бутылок
и вопящих в колясках детей,
чьи мамы похожи на йети.
"быть моложе"
осталось не нам.
быть лишь сторожем
на периферии точильных резцов
и газопроводов, ваты мостов
и скошенных перевалов.
ночь крутится в череде ветвистых фракталов -
иду по кварталу с запахом вареной курицы,
на лицах вижу лишь биение смерти,
хочу отказаться и уснуть на заляпанной
детской присыпкой скатерти.
"скатертью дорога" говорит мне прохожий
покрытый красными пятнами.
дорого жить - мир утрамбован
шершавыми пятками.
людям оставалось пить,
ворую со складов вермут
и материнские платы.
материк был брошен богами,
оставлен в заплатах.

я умру на тахте,
в старой прихожей,
где пахнет вареным луком,
ты люби мой крест,
что несу под ликом Сатурна,
любовь меня ест
и я стану твоим Нептуном.