Иногда ты спускаешься прямо в пекло

Иногда ты спускаешься прямо в пекло,
Иногда поднимаешься в небо – с нимбом.
Ты всегда – чужой, ты порой – нелепый,
Окаянный и нелюдимый.

Примеряешь ты шутовские шляпы,
Исполняешь танго в объятьях тени,
Не умеешь – пить, не желаешь – плакать –
Разве что – притворно рыдать на сцене.

Не желаешь – уподобляться прочим,
Не желаешь быть на других похожим.
Ты рисуешь красками чёрной ночи
На белёной бумаге кожи.

Адский зов луны – призывает духа
Из каскада шляп, из каркаса веток, 
И во рту от меди – кроваво-сухо,
А глаза горят изумрудным светом.

А глаза – горят, и листва – пылает
В сероглазом пекле, в аду жасмина.
А луна на небе – такая злая,
А твой взгляд зелёный – такой невинный.

И играют тени в чаду абсента,
Ночь звенит бокалом, шелками шепчет.
В серебристом дыме ночного света
Лунный мрак плащом обнимает плечи.

Золотые звёзды – булавки злые –
И щекочут горло, и пальцы колют.
Проходи изломами лунных линий,
Проходи по лезвию вечной роли.

Вечно роль играть – и винил пластинки
Завивает время, как дым кальяна.
И кружит безумно – актёр двуликий,
В шутовском костюме, как будто пьяный.

И кружится в танце, и сон ломает –
Как печенье в пальцах, бокал хрустальный.
А луна на небе – такая злая,
А луна – как нож воронёной стали.

И ты тоже – нож, и ты острый – тоже,
И твоя зима холодна и жжётся.
И рисует ночь на белёной коже –
Руну чёрной тьмы, руну злого солнца.