Рассказ освободившейся рабыни

Я не была на диво хороша,
Хоть и дурнушкой тоже не считалась;
Росла, родимым воздухом дыша,
Дарами моря и земли питалась;

Могла бы выйти замуж и хранить
Очаг семейный, отдаваясь делу,
Но боги протянули жизни нить
Мою к иному - скорбному - уделу:

Плен, рабство, рынок - и тирана дом,
Где слуги трепетали, а не жили,
Повинны пред хозяином лишь в том,
Что всякий час и миг ему служили.

Я расскажу здесь о последнем дне
Своём - дне мести и освобожденья...
Всех мук не описать, поверьте, мне
Несчастных, проклинавших их рожденье!

Такой же раб, как я, стал сердцу мил,
Но, как нередко в месте том бывало,
Его зверьми хозяин затравил,
И кровь потом я с лестницы смывала.

Кат истязал, калечил, убивал,
Вела к расправе каждая ошибка,
Да и его удел не миновал
Худой: царя прогневал он, и шибко.

Что будет казнь назначена, поняв,
Не захотел он стражи дожидаться,
А, дозу яда сильного приняв,
Решил уйти. Чтоб этот план удаться

Мог в точности и чтобы не страдать,
Свидетельствам чужим не доверяя,
Рабам велел он разных ядов дать,
С вниманьем неослабным измеряя

То, сколь их смерть мучительной была
И вскоре ли иль долго наступала.
Что ж, очередь и до меня дошла;
Отраву выпив, я ничком упала...

Яд не из тех был, что чуть пригубил -
И умер; выть хотелось и крутиться,
Но цель была: за всех, что погубил
Злодей, его заставить расплатиться.

Лежала я с расслабленным лицом,
Возмездье в сердце стынущем лелея,
А боль сжимала горло, грудь кольцом
И в животе огня пылала злее.

С подобным не сравнилось бы ничто;
Конца не будет этому, казалось...
Но боги милость тем явили, что
Игра моя искусной оказалась.

Все яды предыдущие отверг
Палач, свои деянья наблюдая;
Вид жертв иных его потряс и вверг
В безумье, из озноба в жар кидая.

Меня как будто резали живьём
И голыми руками свежевали,
Насквозь пронзали тут и там копьём,
Ломали кости, мышцы разрывали.

Яд разливался - сердце, мозг терзал;
Почувствовала я, что жизнь уходит,
Но в смертном сне - услышала - сказал:
"Вот этот яд, пожалуй, мне подходит!.."

Глупец, он прав был! И раздался крик
Его - смесь гнева, мУки, изумленья...
Я счастлива была в последний миг,
Исполнив справедливости веленье.