Круг десятый. Амнезия

                Здесь камень -
шершавый и душный,
                а пламень -
колючий уют,
как старый изношенный свитер -
не снять,  сквозняки не дают...
Здесь быт.
Здесь стихи между делом,
не вписанные в бытие.
И все  это – слово но мелом
по белой известке.
                Жилье,
не жизнь...
Ибо вечных и правых
штампуют на каждом шагу.
Не подлинность - подлость,
и другу,
 шепчу про себя, как врагу:
 - Молчи!
Ибо слово - не дело. -
Но дело ли вдруг замолчать? -
В растянутом свитере веры,
что все повториться опять,
утопнуть?
Простят ли потомки,
коль им не подставить плечо...
Болваны, объедки, осколки!
О, нет, - челове-че-ство!
Черство? -
безнадежная ломка.
Однажды, спустя бытие,
кому-то от громкого слова
не колко, а просто тепло...

***

На этаже последнем
века двадцатого,
кружится, в фуэте,
множество всякого.
Сильно сквозит.
Вереницею вдоль орбит:
страницы истории,
                черновик поэта,
                донос соседа
и чья-то записка в порядке бреда.
Дом спит.
На чердаке фонит
                ветер
                в окно разбитое...

- Снято! С десятого дубля.

***

И какая, скажите,  разница:
СССР, США, Британия,
Третий рейх ли второе дыхание -
всё друг-другу  - аллитерация.
                Это мы! -
и бедна фантазия.
Амнезия и эвтаназия.
Азия?
              Европа?
                Америка? -
У меня уже год истерика! –

Отключайте от аппарата.

***

Там,  на ниточке рифмы, болтается наша земля,
Где друг-другу не верят,  но помнят цитаты и фразы.
Из контекстов надерганным пухом, сорят тополя,
Забивая глаза и надежно скрывая от сглаза.

Там, на ниточке дружбы, кружится весь мир наш - волчком
Каждый каждому волк… И, наверно, не будет иначе.
Сотни жизней ложатся на землю, как листья – ничком.
Ни за что, просто так, покрываясь молитвой и плачем,

словно пеплом…
                …Они говорили слова.
Только мало сказать, надо лечь  на судьбу, как на дуло.
И ложились. Но эхом, до нас, - лишь молва
Долетела, и где-то там правдой подуло:

Не режимы, не пули, а вечные МЫ
Те, кто знает, как надо.
сбившись в стаи и лбом о столбы и мольбы
в круг седьмой замыкаемся ада.

***

                Здесь камень -
шершавый и душный,
                здесь пламень  -
колючий уют.
В молчанье неловком их души,
слегка обернувшись, бредут.
А всюду - все там же, все те же...
Как будто не умер поэт -
на этом спасаемом свете,
на том не спасенном...
                Привет!
Ничто не меняется, ибо,
страшнее любого греха -
Колючий уютненький свитер,
укутавший память в себя.

2,08,2015