Совершенство стиха. Заметки нелитературоведа

Стих должен быть совершенным, но важно определиться, что считать совершенством. Обычно думают, что стих должен быть жестко регламентированным. То есть обладать точной рифмой, размером, не содержать нерифмованных строк и т. д. Отклонения автоматически воспринимаются как неграмотность. На самом деле отклонения имеют право быть, более того, зачастую они необходимы, чтобы удивлять читателя, приковывать внимание.

Обычно ссылаются на Пушкина, на его гладкий по форме стих. Но Пушкин широко использовал прозаизмы, включал живую речь. Например, стихотворение «Бесы» начинается гладко, но потом, «Гей, ямщик!» «Чу!» это ведь не потому, что Пушкин не мог и дальше виртуозно плести ткань стихотворения, а потому, что подсознательно чувствовал: нужно оживить стих, включить читателя в переживание. И Пушкину, между прочим, за это сильно доставалось от современников.

Спектр средств и приемов здесь велик и неисчерпаем, более того, каждый автор вправе вносить новизну. Аргумент: «такого ни у одного поэта не было» не аргумент (это высказывание не содержит доказательства), а лишь завуалированный наезд: мол, есть некие авторитеты, а ты-то куда? Это может быть и не со зла, а потому что большинство людей прямо-таки поглощены авторитетами, не позволяют себе личных мнений и чувствований, словом, связаны собою по рукам и ногам.
Лучшее средство от такой узости – постоянное чтение стихов разных поэтов, внимательное изучение их творчества.

Но возникает вопрос: как отличить приемы от банальной неграмотности, неумения? Это и просто, и нет. Просто для нашей интуиции, для эстетического чутья. Если чувствуешь, что «неправильность» не искажает стих, не нарушает его внутренней гармонии, значит налицо авторский прием. Вообще, в природе и в искусстве нет жестких правил. Так все ветви и листья у дерева разные по размеру, но мы воспринимаем это как гармонию. В лице и теле любого человека есть асимметрия, но мы этим любуемся (В научном эксперименте идеально смоделированные лица вызывали отталкивающий эффект).

Искусство даже запрограммировано на неточности и отступление от правил во избежание того, чтобы стать таким вот бездушным компьютерным манекеном. Так любая картина, даже в духе реализма, это не фотографическая точность. Не говоря уж о других направлениях живописи.

В искусстве, конечно же, есть законы - это внутренние глубинные законы, связанные с особенностью нашего восприятия, с тем, какие мы есть человеческие существа. С другой стороны, во внешнем мире существует множество правил, соблюдение всех-всех которых не строго обязательно.

Если автор может легко писать как безупречно рифмованные, так и ритмичные стихи, значит под вдохновением вылившееся «искажение» вряд ли случайно.

Часто при выступлениях на литературных студиях весьма состоявшегося автора свысока начинают поучать на предмет таких нарушений. Вряд ли эти люди (даже заявляющие, что они филологи или просто очень культурные обладают действительно глубокими знаниями. Настоящие, то есть вдумчивые филологи знают, как сложно порой оценить даже школьное сочинение (при проверке экзаменационных работ между учителями разгораются настоящие битвы). Так сложен живой, неисчерпаемый язык. Что уж говорить о стихосложении! Такой филолог если не знает чего-то определенно, не будет скрывать своего незнания (отличительное качество любого настоящего специалиста), и, скорее всего, адресует вас к другому ученому, как следует разбирающемуся в этой теме.

Ну, а логически, с точки зрения некой разумности, доказать, что ты не верблюд, очень сложно. Чаще всего у любителей и требователей таких строгих доказательств не развито или нарушено эстетическое восприятие. Необходимо помнить, что искусство предполагает значительную долю субъективного восприятия. На то оно и не математика.
Даже самый лучший специалист может оказаться бессилен объяснить ваш совершенно новый, неведомый истории приём, который в будущем может занять место в школьных учебниках.