Мольба

  Хлеб наш насущный дай нам, Спаситель, и отвори пресвятую обитель
  От истреблений и смуты казённой - жить обречённой и приговорённой,
  Вместе с народом - "врагами народа" - быть отлучённой от правды и Бога,
  В классовых войнах с правящим Зверем в братских могилах множить потери.
  Что прокуроры в горячке несут в масть преуспевших на службе Иуд?
  В чём обвинят? Что ещё сфабрикуют и по доносам куда упакуют,
  Правду насилуя, душу ломая? - В этом спектакле кто я такая,
  В роли, навязанной властью режима,- приговорённая жить героиня?
  С горькой усмешкой тенью затравленной жить под диктовку Зверем раздавленной
  В гетто на паперти у демократий - корчится в страстных объятьях распятий?
  Жизнь растоптать много ли надо правящим Боссам в маршах парада,
  Провозгласивших власть Палача в самом азарте игры в дурака!

  Как растерзали мои Рубиконы и добирались к власти Горгоны,-
  Картой краплёной в хитрой руке бито за правду в грязной игре.
  Видно, Иуде я доверяла и на ублюдка жизнь разменяла,-
  Не повезло на объятья орла - решкой судьба на ладони легла.
  Из рыночной сети большого улова в меню кровожадного Зверя земного -
  Мне Антигоной рыдать в небеса и отбиваться от стай Палача,
  Что жизнь превратил в беспробудный бедлам в погоне за властью по головам,
  Взнуздавший правительства, банки и храмы,
  В зените коррупций, карьеры и славы!
  Видать, в кровожадной своей суете забыл о расплате на Страшном Суде,
  Когда вознесённый толпой дураков, уже не отмолит ни жертв, ни грехов
  С высокой трибуны воинственно лгать и нищий народ продолжать истреблять.

  И в схватке с шакалами обречена в войне против мафии Оборотня -
  Над пропастью биться с прожорливой стаей за всходы тяжёлых моих урожаев,
  Где нагло бесчинствует правящий Зверь, и я задыхаюсь от горьких потерь,
  В кремлёвских анафемах в ранах метаться,
  Протестовать, до властей докричаться,
  До тех Конституций, законов и права, что жадная стая себе отобрала.
  На труд и на кровь сколько ж их налетело - отметить своё кровожадное дело
  Под светлыми ликами древней иконы в мишенях на войнах проклятой Горгоны,
  Где в вечных погромах дорогу обратно от горя забыла уже безвозвратно,
  В войне баррикад с ненасытным зверьём, когда в них людей узнаю со стыдом!
 
  И если сорвутся разбитые крылья в мишенях режима в провалы бессилья,-
  В продажных судах пусть рассудит нас Бог за этот тяжёлый с распятия вздох,
  Где нечисть земная мне сердце разбила и чёрными крыльями небо затмила,
  За то, что жива, невзирая на боль тянуть до конца эту трудную роль,
  Когда уже кажется невыносима с удавкой на шее судьба пилигрима,
  С душою, запёкшейся мякотью хлеба для ближних по горькой дороге на небо...
  У светлой иконы в тиши очага пусть чёрные списки сгорают дотла,
  И звон кафедральный молитвами предков врачует от ран перед Обликом светлым
  В провалах, где злые оскалы Горгоны, сгорая, уходят под чёрные волны,
  И Бог воскрешённый мольбу принимая, от Зверя державного душу спасает.