Коктебель

               
Подводная гряда кишела горбылями,
был мыс Хамелеон омыт слезами гроз,
и мы ещё с тобой не понимали сами,
что нас судьба свела надолго и всерьёз.

И мы ещё с тобой от Кара-Дага млели,
пьянели от ночей и крымского вина;
поэзия живёт, как дома, в Коктебеле,
здесь улочкам дают поэтов имена.

Здесь в Тихой бухте вдруг неслись, резвясь, дельфины,
ах, как мечталось мне изведать их пути,
и над плато Тепсель висело апельсином
оранжевое солнце, прежде, чем уйти.

У Золотых ворот нырял на дно я лихо,
кефали там паслись, да не возьмёшь – круты! –
и,  как варить уху,  московская чувиха
пыталась нас учить, и хохотала ты.

Мы в Дом Поэта шли,  как в храм, внимали гиду,
свет царский Таиах  смягчал былого тьму,
и киммерийский ветер обдувал Тавриду,
и дует до сих пор в прославленном Крыму.

Красивый сердолик, что тот Эфрон Марине,
тебе я подарил, отпрянул вал, звеня,
и мыс Хамелеон тонул в аквамарине,
и цвет свой всё менял, менял в теченье дня.

А волны то шумят, то под луной стихают,
льнёт летний лёгкий зной к волошинским местам,
и бабочки весь день по тем холмам порхают –
и наши две души  порхает с ними там…

 11-07-2015