Ты прости, красавица-гречанка

Сон мне был: луны златая склянка
Льет на ветви бликов переливы,
И в саду красивая гречанка
Собирает ягоды оливы.

Я так прост, я ею весь разгадан,
На меня она взглянула косо,
Обвела лукавым нежным взглядом
И воткнула в землю тонкий посох.

Стал он новым деревом широким.
А потом, гуляя по аркадам,
То ли ветер напевал мне строки,
То ли голос пел фригийским ладом:

“Посмотри на край рассветов ранних,
Здесь для нас всё просто и знакомо,
Ну а ты, бродяга, вечный странник,
Для чего же ты ушел из дома?

Аль забыл о чувственной и нежной,
Обо мне… пей свет из лунной чаши!
Ты, гуляя по земле безбрежной,
Не найдешь себе родней и краше.

Для друзей ты и простой, и кроткий,
А для недругов… немного стоишь.
У сандалий не стирай подметки,
Возвращайся в сень родимой стои.

Здесь все тайны и эпохи дремлют,
Пусть века стирают краски, лица,
Но, как посох врос обратно в землю,
Так же всё сначала повторится,

Ты придешь, лучом луны облитый,
И обнимешь мне златые пряди.
А теперь, чтоб с сердца смыть обиды,
Искупаемся в прозрачной глади!”

Что ж, пойдем с тобой, такою нежной,
Но пусть арфой ветерок не плачет,
Знаю я: всё на земле безбрежной
Повторится… но чуть-чуть иначе.

Так, как звук бежит по граням лада,
Пробегу с тобою до затона,
Но меня ты не ласкай, не надо,
Не взгляну тебе за край хитона.

В край иной зовет живая сила,
Пусть с печалью ветви изогнутся –
По тебе хоть сердце не остыло,
Я ушел… ушел, чтоб не вернуться.

Ты прости, красавица-гречанка –
Там, где снег, и ветры вьются зычней,
Ждет меня подруга-северянка
И грустит, что я заспался нынче.