Плохо. Или никак

Доброго дня вам.
Клянусь, я займу лишь минуту.
(Всё равно взгляд за слова зацепился невольно.)
Вы, господа, все сейчас наблюдаете чудо:
Я вам пишу на бумаге собственной болью.

Я оскверняю чернилами белые листья
Чистой, невинной страдалицы, мною испорченной.
Их соучастники смотрят на пытку завистливо
И умирающей страшные рожицы корчат.

Я оставляю разводы и кляксы:
Так надо.
Надо загнать в клетку буквы, чтоб больше не прыгали.
Эти чертята, как все остальные чертята,
Бесятся, с мысли сбивают, грозятся мне фигами.

Я упиваюсь сомнением и безразличием.
Мерзкая,
Так отвратительно схожая с мумией.
Неадекватная (ради, хотя бы, приличия),
Я пишу то, что диктует моё же безумие.

Я говорю со столами, ругаюсь со стульями.
Путая их, иногда повторяю всё заново.
Буквы сливаются в громко жужжащие ульи,
Больно, до одури жадно кусая глаза мои.

Белым, как облако, саваном, нежным и ласковым,
Будто стремясь защитить мою душу от худшего,
Кто-то укрыл её,
Чёрно-пустую, потасканную.
Кто-то упрямо бормочет, что мне станет лучше.

Он пробирается через моё равнодушие,
Он разгребает руками пуды унижения.
Только мой взгляд непременно любого задушит,
И ничего не останется.
Лишь раздражение.

Только с моим одиночеством мне же удобнее.
Только мой холод меня же саму и спасает
В мире, где тот, кто сегодня остался голодным,
Завтра же горло родным своим перегрызает.

Стойте, товарищи, тише.
Я скоро закончу.
Что ж, признаю:
Я, наверное, вас утомила.
Просто от нечего делать задумалась ночью,
Скольких любимых и близких я погубила.

Сколько бы я отдала, чтобы все эти буквы
Все эти фразы и чувства, уже бесконтрольные,
Вдруг образумились, вдруг перестали быть трудными
Для понимания, будто в них скрыты пароли.

Если б вы знали, как трудно справляться с кошмаром,
Не отличать сон от реальности, реальность - от комы.
Трудно казаться себе омерзительно старой,
Пряча все страхи в стенах нелюбимого дома.

Нет.
Господа, не вникайте. Прошу вас, не надо.
Смело трудитесь, кователи счастья в подполье!

...Хоть оно кажется недостижимой наградой,
Пока я пишу на бумаге собственной болью.