Горе купидона

Короткий стук. Дверь заскрипела.
Ворвался топот, дым и зной.
Сгорело солнце, боли не стерпело.
Ворвался мрак, ворвался голос твой.

Нас не спасет сердечный пыл,
Пропитан он коварным ядом.
Приходит время прикрывать свой тыл
Или истлеть пестрящей падью листопада.

Приходит время говорить «Прощай»,
Приходит время плакать на вокзале,
Готовить еле теплый черный чай,
Терять сознанье в похоронном зале.

Должно быть, вы прочтете с мыслью,
Что Шервуд пишет нудный сладкий стих,
Что отошла она от символизма,
И трепет юной рифмы подутих.

Но ведь сердечный голос правде не обучен.
«О, как убийственно мы любим»,- сказал однажды Тютчев.
«Любовь – опасный недостаток»,- сказал ваш преданный поэт.
Сочтете мысль сию за бред?
На то есть ваше право.
Но погодя, лишь вспомните, как мучился наш нигилист Базаров,
Онегин тот же, лишний человек.

Вы скажите: «Любовь – есть цель земного бытованья».
Но право, яд, сжигающий насквозь наш разум,
Не может быть от Бога дарованьем.
Скорее вон Ребров завез из-за границы данную заразу.

Подумаете, зря впустую распыляюсь,
О сумасбродствах редких вам пою.
Но вы поверьте, в это пламя я не просто так бросаюсь,
Я верю в эти небылицы, порой я их боготворю.

И счастья милого в скупой любви не вижу,
Не ангелы, а демоны мне музу охраняют.
Я восхищаться не спешу огнями старого Парижа.
Свободу, правду, крепкий сон я на любовь не променяю.

И пусть простит мне братец Купидон
Обидные слова об этом странном чувстве.
Отвешиваю всем влюбленный низкий я поклон,
Увы, пора, спешу забыться в названном искусстве.