Письмо

Здравствуй,сестра.
Мне давно хотелось
поговорить по душам в письме.
Я слышал,тебя посетила зрелость;
теперь ты понятней и ближе мне.

Сердце зачеркнула чёрная осень,
чёрная боль защемила мой смех.
Я знаю-ты меня любишь очень,
ты знаешь-меня не хватает на всех.

Глыбе любви не найти утешения,
глыбу страданья одному не унять.
Ты обо мне не заплачь для прощения-
жертвенных слёз не принять,не понять.

Сестра,я устал.Мне ночами снятся
кошмары,я спать не могу до зари,
а утром унылостью гноятся
глаза-фиолетовые фонари.

Всем,кто один-дорога скатертью
поверх клеёнки нерастраченных сил;
я последние деньги,присланные матерью
вчера,сегодня до копейки пропил.

Я знаю,вы все меня считаете пьяницей,
еле ползающим на кочерыжках ног;
а я весь объят неуловимой странницей,
той,что берёг и,увы,не сберёг.

Ты знаешь,сестрёнка,какая грусть!
Какою болью я весь наполнен!
Я,иногда,для того и напьюсь,
чтобы заглушить воспоминаний волны.

Сердце зачеркнула чёрная осень,
чёрная боль защемила мой смех.
В эту бездорожную непроходимую проседь
я перебираю огрызки вех...

Бился городок в истерике улиц,
нити солнца сплетали весеннюю вязь,
и я,от сиреневого света жмурясь,
бежал в комсомол,колокольно смеясь.

Груша графина желтела на скатерти,
дым папирос к потолку провисал,
и голос далёкий,словно с паперти,
спрашивал меня,а я отвечал.

Ожерелье вопросов рассыпалось в памяти,
жемчуг фальши нелегко собрать:
-Кто такой Ленин?,или:-Как по матери
звали Маркса?,....его мать!

Я сейчас запутываюсь в судьбах нации.
Парой грязного изношенного белья
лежат в моём чемодане две организации,
в чемодане сердца-они и я.

Они свою мечту на ладонях выпестовали,
лелея коммунизма лучезарный поток,
они свои слова крепкой клятвой выписали-
а я лежал,почёсывая пупок...

Восемь лет с той поры пролетело,минуло.
Я угрюмей и зорче во многом стал.
Но о прошлом,обманутом,о том,что покинуло,
никому не рассказывал,не вспоминал.

Меня многие флаги потом вели,
но,словно девушка,отцветшая по соседству,
затерялся,скрылся,отгудел вдали
маленький и великий кораблик детства.

Мне не увидать своей Америки,
и я теперь лишь того хочу,
чтобы мне не мешали Магелланы и Беринги
вынянчить то,что мне по плечу...

Все мы у судьбы ученики незримые,
с трудом переползающие из класса в класс.
Все мы нащупываем её струны любимые,
и жизнь,хоть сурово,но учит нас.

Жизнь-учительница,в её висках
серебрится пыль дальних дорог.
Ты всмотрись повнимательнее:
земля-доска,
исписанная иероглифами ног.

Видишь:
кто-то жестокий,без слёз и меланхолии,
мелом войн и крестов свой путь выдаёт.
Это-время,сестра,на колеснице истории
движется,спотыкаясь,
вперёд и вперёд.