О любви, на разные голоса

... Марине Батановой

…

II.

Я звал: приди, любовь! – Она пришла, всеобжигающее радужное пламя,
высокая и чистая, как знамя. Заставила отбросить все дела, на мир взглянуть открытыми глазами, острей почувствовать всю грань добра и зла...
Готов я в экстазе кричать до хрипа, меня не остановят ни заборы, ни законы: Я влюблен любовью нового типа, свободной от левого и правого уклона. От платонических робких вздыханий и от разнузданнейшего секса, от нравоучительно-приторных лекций – но полная радостей и ожиданий хроническим воспалением сердца любовь к прекраснейшему из созданий!
Любовь по сути, а не по названию.

III.

Мне,
Окаменелому, как 100 000 китайцев,
В науке копающемуся,
как в навозе жук.
Легко ли в любви признаться?
Но всё-таки
я скажу.

Тебя,
исходящую внутренним светом,
Солнцем подсвеченную,
как зарю,
Поэтому
и не только поэтому
- Боготворю!

Тебе,
чьи глаза бриллиантов алмазистей,
Чей взгляд
из мильонов
в толпе узнаю,
Заполняющей
мироздание
радостью
- Тебе пою!

Тобою,
чьей стройностью ног ослепительной,
Грудью высокой
брежу наяву,
Твоею пугливостью рук
удивительной
- Тобой живу!

Тебя, чьи волосы
жгут и тревожат,
Светят и манят,
подобно углю,
С моим идеалом до точности
схожую
- Тебя люблю!
 
IV.

Где-то там, за зеленью  деревьев,
Ты с другим стояла vis-a-vis.
Солнца блики стряхивая с перьев,
Соловей пел песню о любви.

Гладил клен опущенные плечи
И, вечерней тишиной звеня,
Звезд на небе зажигали свечи
На исходе ласкового дня.

Повернувшись статуей из ситца
Ты ушла в зеленые листы...
Я пришел туда остановиться
И дышать тем воздухом, что ты.

Только синей гарью я дышал
Вместо струй прохладного озона,
И, где прежде соловей звучал –
Для меня лишь каркала ворона.

V.

Там, где нужны килограммы,
Нам даны лишь унции.
Жизненный интеграл
Не берется в элементарных функциях.

Приближеные решения ищем,
А их, возможных – тыщи.

Лемма:
Ищем решение в виде
"Любить + ненавидеть".

Но, может, не в этом проблема?
Может, это не антагонистично,
А просто выдумка поэтов?
И причина развития личности,
Стало быть, вовсе не в этом?

Но всё ж, со времен Геродота
Человечество пронесло в крови
Не что-то,
А науку ненависти и любви.

(Весна 1975)