От киевской руси

Сегодня старый и убогий,
А сотни лет тому назад…
К реке бегу я босоногий
Средь голопузых бесенят.

Река бурлит, вода искрится —
И сердцу юному легко:
Прохладной свежести водица
Нам как парное молоко.

От возбуждающего дива
Не знают времени юнцы,
Пока их матери с обрыва
Не крикнут: «В поле, сорванцы!»

А где-то там опять набеги
Вздымают Русь на смертный бой:
Все сотни лет — то печенеги,
То орды немцев под Москвой.

Шестерка баб в упряжке цугом
Надрывно, потно тянут плуг,
А та, идущая за плугом,
Кричит на быдло из подруг.

Вослед на выданье молодки
(На загляденье как одна),
И с ними братики-погодки
Боронят поле допоздна.

Поодаль мама, из лукошка
Засеяв множество полей,
Бредет; а я, босая крошка, —
Ориентиром рядом с ней.

Вот-вот появится на поле
Объездчик с плеткою в руке…
Все сотни лет моей неволе,
И миг лишь воли на реке.

«А ну-ка, хватит бить баклуши!» —
Пронзает выкрик сердце мне.
…корова тащит волокуши,
И я иду вслед по стерне.

Еще заря не расцветала,
А мы плетемся на покос —
И с малышни, как ни устала,
Как с мужиков берется спрос.

И дальше в жизни те же точки —
Нужды, неволи и труда,
Писать? А вынесут ли строчки
Невыносимого стыда?

И не знавал я лучшей доли,
Чем прогибаться для других —
И сотни лет нудят мозоли
На хрупких рученьках моих.

Да оглянись, мальва живая,
И память лет перетряси —
Моя тропинка трудовая
Идет от Киевской Руси.

Смотри — твой пращур босоногий
Из поля потного бежит…
Теперь я старый и убогий,
А плеть визжала и визжит.
Ноябрь 2007 г.