Сентиментальный палач

   Работу получил я по наследству.
   Я не хотел! Я был здесь ни при чем!
   Но люди затвердили это с детства:
   сын палача стать должен палачом.
 
   Не изменить ни крови, ни природе.
   Я за ступенью прохожу ступень.
   Казнимый только раз на плаху всходит,
   палач туда приходит каждый день.
 
   И в миг, когда топор я поднимаю,
   Душа, как будто пот, течёт из пор.
   - Господь, Господь! Грехи свои я знаю!
   Господь, прости! И упадет топор.
 
   Иду домой. Один. Перестрадаю,
   переживу. Ведь я привык страдать.
   Ногою пса голодного пинаю.
   Пью. Как на плаху, падаю в кровать.
 
   Глаза закрою-и средь мрака ночи
   вдруг вспыхнет совесть, осужденье зла,
   и некий свет до крови режет очи,
   смертельно яркий, острый, как игла...
 
   Во мне, как зуб, прорежется сомненье,
   лишая сна, покоя, тишины,
   и я схожу по медленным ступеням
   к сознанью долгой, тягостной вины.
 
   Молюсь. Вдруг плюну на икону злобно-
   и разрыдаюсь. Вниз направлю взор.
   А луч луны вдруг озарит упорно
   лежащий под божницею топор...
 
   Но кровь--зовет. И не изменишь крови.
   Но мир жесток, где плач смелей, чем смех,
   Где крылья страсти тянут вниз сурово,
   А совесть-груз, что поднимает вверх.
 
   Со смертью завтра я сыграю в кости.
   Проснусь в слезах, унижен, зол и мал,
   чтоб снова на бревенчатом помосте
   тем злей казнить, чем больше я страдал.