Новый герой нашего времени. Часть 19. Эшелон

     Утром мы прибыли на железную дорогу. Погрузка техники на платформы уже началась. Вокруг длинного состава кипела оживленная суета. Ревели двигатели танков, БТРов, БМП. Заползали на досчатые площадки машины с установками залпового огня системы ГРАД, транспортные машины. Бегали солдаты, кричали офицеры.
     Также и мы по подмосткам въезжали на платформы железнодорожного состава. СОБ сосредоточенно регулировал движение и следил за тем, чтобы никто не перевернулся на узкой площадке.
     Загнав машины на состав, начали их крепить. Обматывали оси толстой стальной проволокой и туго привязывали к платформе, чтобы ненароком не потерять технику по пути.
     Хоть с началом весны морозы и спадали, но все равно было довольно холодно возиться с железом. Несмотря на то, что работали в варежках, все руки были избиты в кровь. Устали как собаки.
     К вечеру погрузка была закончена. Длинный железнодорожный состав стоял, ощетинившись стволами мощных орудий, накрытых чехлами. Стёкла машин были закрыты фанерой. Вдоль состава шли станционные рабочие, постукивая своими молоточками.
     Наконец, мы забрали свои личные вещи и погрузились в пассажирские вагоны типа плацкарт. В вагонах было тесно. Всем места не хватало, поэтому занимали даже самые верхние полки, предназначенные для складирования одеял и багажа.
     В вагоне командиры нам объявили, что с этого момента бригада переходит на военное положение, что усиливает жёсткие требования к воинской дисциплине и любые нарушения могут жестоко караться. При военном положении офицеры для наведения порядка могут применять к солдатам физическую силу, а в исключительных случаях даже оружие. Ну и, соответственно, при любой угрозе боевому подразделению со стороны, начальник бригады может принимать экстренные меры безопасности. Во избежание случаев неосторожного обращения с оружием, приказали разрядить автоматы и отсегнуть магазины.
     Поезд тронулся. В предвечерних сумерках поплыли мимо снежные поля и лесопосадки. Вагон покачивался, а мерный стук колёс, напоминающий стук сердца, отсчитывал пройденные километры.
     После вводного инструктажа все расположились согласно "купленных билетов" и приступили к ужину. На весь поход до конечной станции был запасен сухой паек: каши в консервах, тушенка, сухари и чай. По всему вагону стоял гул отвлеченных разговоров. Перекусив и наговорившись, легли спать.
     В вагоне было тепло. Я занял получается среднюю полку. Подо мной и надо мной тоже расположились ребята. Спать не очень-то хотелось, поэтому я молча пялился в окно. Периодически хлопала дверь в тамбур - парни выходили то покурить, то в туалет. Поезд набрал свою крейсерскую скорость и в темноте окна пролетали чёрные силуэты деревьев.
     Как странно. Я всегда любил поезда, любил куда-то ехать, глядя из окна на окружающий природный пейзаж, на разнообразный ландшафт. Когда я каждый год ездил в деревню к дедушке и бабушке, то всегда имел в душе такое сладостное предвкушение, видел вокруг красоту, яркие краски, игру света. Теперь же, в темноте ночи, мне чудились чудовищные сплетения дремучих лесов, словно выросших из страшной сказки о недобрых леших и болотных кикиморах. Проплывали какие-то устрашающие тени, слышались замогильные голоса, похожие на стоны, доносящиеся из мрачного подземелья.
     Я конечно понимал, что эти образы навевает состояние тревоги, что все эти звуки издает старый износившийся состав, но, вместе с тем, все это оставляло в душе неизгладимое впечатление.
     Думалось о том, как там родные, как там моя девушка - думает ли обо мне. После того, как меня отправили в эту долгосрочную командировку, я перестал писать домой. Просто не знал, что писать, и как писать. Написал лишь брату, чтобы он как-нибудь сообщил родным, что я поехал на войну.

     Ехали мы четверо суток. Такое длинное путешествие, да ещё в такой тесноте, очень изматывает. Наш состав прогоняли по населенным пунктам так, чтобы он меньше бросался в глаза. По обеим сторонам всегда стояли длинные грузовые составы. Не было возможности даже поглазеть на проплывающие мимо города. На остановках не разрешали выходить на улицу, хотя иногда стояли очень долго. А так хотелось выйти подышать, размять косточки.
     На подъезде к Ростову произошёл забавный случай. Эшелон встал посреди частного сектора. Редкие прохожие изумленно таращились на военную армаду, взгромоздившуюся над маленькими домиками пригорода. Мы сидели у окна и со скучающим видом смотрели на покосившиеся заборы. Командир нашего сибирского батальона вместе с другими офицерами вышел на лицу. Стояли кучкой, о чем-то разговаривали.
     Тут появляется милицейский УАЗик. Подъехал к забору напротив нашего окна и встал. Из него вышел мужчина в кожаной куртке, по виду кавказской национальности. Подошёл он к комбату, что-то сказал и поманил его в сторонку.
     - Чего это он? - сказал кто-то из наших.
     - Местная мафия подикась, - усмехнулся другой.
     Между тем комбат и странный мужик зашли за угол забора, но мы их прекрасно видели. Местный тип был заметно крупнее нашего командира. Кавказец, резко жестикулируя, набычившись, что-то говорил комбату, тот слушал, глядя под ноги перед собой.
     - Чего ему надо-то? - запереживали мы.
     Как вдруг комбат резко схватил мужика за плечо, развернул его и прижал спиной к забору, выхватил из кобуры пистолет и ткнул стволом в его горло. Видно было, как округлились глаза и вытянулось лицо прежде самодовольного кавказца. Он явно не ожидал такого поворота. Комбат что-то говорил ему сквозь зубы, иногда потряхивая его за плечо.
     - О! Молодец комбат! - одобрительно закричали мы, - давай! Покажи ему, кто тут главный!
     Мы застучали в окно, чтобы офицеры обратили на нас внимание. Взводный лейтенант посмотрел в нашу сторону. Мы ему жестами показывали за угол, где были комбат с мужиком. Несколько офицеров ринулись туда. Кто-то на ходу выхватывал пистолет.
     Мужик в чёрной куртке, увидев подмогу, испуганно поднял руки над головой и быстро заговорил, озираясь по сторонам. Комбат тряхнул его и оттолкнул в сторону УАЗика. Тот опрометью бросился в машину, дал по газам и помчался прочь, подпрыгивая на ухабах.
      - Сейчас, наверное, с толпой приедет! - смеялись мы.
      Но вскоре командиры вошли в вагон и поезд тронулся, а мы ещё какое-то время обсуждали странное происшествие, развеившее ненадолго скуку.

     Единственный раз нам разрешили выйти на перрон в Минеральных Водах. Наш эшелон встал на первом пути вокзала, на всеобщее обозрение. Все желающие выскочили на перрон. Кто-то пытался даже завести разговор с молоденькими девушками. Те в ответ лишь смущенно улыбались. Люди настороженно шарахались при виде грозного поезда и толпы солдат на перроне.
     Поехали дальше. Осталось совсем немного.