Набело

Какая блаженная нега вокруг ровно в три с половиной утра!
Светлеет восток. Тишина и покой перед птичьей заливистой трелью.
Так день начинается новый сегодня, а это всё значит – пора
Давно переписывать набело то, что шрамами отболело.

Она просыпается рано и ходит по травам босой,
Ей хочется в вязком тумане, белеющем, как молоко,
Увидеть его и растаять (ведь было такое с Ассоль),
Но книга пылиться на полке, а Грей от неё далеко.

Четыреста строк: «Я так сильно, так сильно любила тебя».
Возможно, ему это важно, и, может быть, что-то изменит:
Ход времени, мира устройство, сакральную суть бытия?
Но он не прочтёт даже двести из них, боясь подступившей мигрени.

Четыреста строк: «Даже если однажды, в день хмурый, не станет меня,
Храни в своей памяти цвет моих глаз, фрагментом прошедшего лета.
Я буду любить тебя вечно, мой милый, покуда кружИться Земля,
Пока не закончится время моё, пока не взорвутся планеты».

Четыреста строк. Он небрежно, со вздохом, прищурясь, вскрывает конверт.
Взъерошенный, милый, домашний, чуть-чуть раздражённый (простая усталость).
В ответ ровным почерком пишет своё непреклонное твёрдое: «Нет.
Послушай, «нас» не было, девочка, думаю, просто тебе показалось».

Не дрогнет рука, контур сомкнутых губ в полумраке едва различим:
«Напрасно ты время теряешь, пойми, ты зря свои письма отправила»…

Не стоит стучаться в закрытые двери, когда не подходят ключи.

Светлеет восток. Это значит, давно пора переписывать набело.


Когда начато, не помню – закончено 25 июля 2015 г.

Фото Alison Skarpulla