23

Двадцать третий троллейбус идет из Гольяново к чертовой матери.
В чаще джунглей бетонных петляет электротропа.
И садятся в него только бэтмены и терминаторы.
Робокопы на нем едут Родину робокопать.

Тяжек труд, горек хлеб и условия невыносимые.
И по стенам кривым божьи слезы текут с потолка.
Чтобы день пережить, прилагают такие усилия,
Что бутылка дрожит в разливающих водку руках.

Водка – это не яд. Это лучшая смазка и топливо
Для усталых сердец, для изношенных старых костей.
Выпивают стакан, а потом говорят себе «стоп», и вот -
Собирают себя из распавшихся за ночь частей.

А потом собирают работу, товар, экономику,
Нормочас, трудодень и всю эту дремучую чушь.
Под шансон, 3,14здюли, перемат и тяжелую вонь икон.
И под что-то еще, но об этом я знать не хочу.

Быстро время бежит в суматохе усердия пьяного.
Собирают на водку – вечернюю смазку нутра.
Собирают троллейбус, чтоб ехать обратно в Гольяново.
Собирают Луну, чтобы мир стерегла до утра.

Перегаром дыша, выдыхая кусочки соплей в усы,
Озаряя салон мутным светом гляделок пустых,
Едут пьяные бэтмены в старом железном троллейбусе.
А вокруг тишина, ночь, Россия и ***аный стыд.