Ненависть

     Мы были похожи и были такими разными. Словно братья, сцепились своими судьбами, как два плюща, и разорвать эту сцепку можно было только беспощадно вырвав нас с корнем. Всегда рядем, всегда один за другого.  Как-то, сидя на кухне за бутылочкой привезенной из отпуска чачи, мы разговорились о смысле жизни. Такова уж особенность нашего менталитета – самый непритязательный напиток, ставит перед нами проблемы и вопросы глобального масштаба. «Смысл, - сказал тогда Он, -  в достижении покоя и гармонии с собой и окружающим миром. А путь к этому, только через Любовь.» Он всегда был немного идеалистом. Я усмехнулся, выпил рюмочку, крякнул и закурил. «Любовь, дело, конечно хорошее, но призрачное. Сколько раз ты испытывал все противоречия этого пути; радость обладания, муки ревности, боль расставания – все то, что так хорошо было знакомо и мне? Пока она есть, наслаждайся, а прошла – отпусти. Если же ты говоришь о любви к ближнему, то это бред. Ведь даже священики, призывающие нас к всепрощению и любви, предпочитают любить этот мир, отгородившись от него своим собственным созданным мирком.»  Мы было поспорили, но, как это бывает с крепко выпившими людьми, разговор довольно быстро сменил тему и мы расстались весьма довольные нашей встречей.
     Где-то с месяц я его не видел, а, когда он влетел ко мне с сияющими от счастья глазами, я сразу понял; что-то случилось. Он влюбился. Это была самая настоящая, неподдельная Любовь. Он мог часами говорить о своей избраннице,  и мне приходилось выслушивать кучу романтической чепухи. Но только через неделю я узнал, что Его любимая из другой, далекой страны и здесь работает в представительстве одной фирмы. Ну, подумал я, она отработает, уедет и все вернется на круги своя. Любовь забудется и будет лишь иногда тревожить Его воспоминаниями. Не забылось. Еще через какое-то время, Он сказал, что уезжает с любимой на ее родину и уже подал документы на выезд. Уговаривать Его было бесполезно. И я, когда подошел срок расставания, проводил их в аэропорт. Мы крепко обнялись, поклялись в вечной дружбе, пообещали друг другу не прерывать нашего общения, и Он улетел. Он нашел свой путь к покою –это был путь Любви.
     Первое время мы часто созванивались и болтали по скайпу; Он рассказывал о своей новой жизни, я о своей старой, но потом, как это часто бывает, звонки становились все реже, жизнь закрутила нас в своем круговороте и раскидала, словно песчинки в бурю. А вскоре и я нашел свой путь.

     В стране, в которой один кризис сменяет другой, найти гармонию и покой можно только там, где тебе не надо искать ответы на мучащие тебя вопросы, где за тебя все давно решено. В монастыре или в армии, ведь и там, и там живут по уставу. Я выбрал армию. Когда на гражданке я потерял работу, то единственным спасением, от череды запоев оказалась служба по контракту. Стрелял я неплохо еще на срочной, поэтому вскоре оказался в школе снайперов. Одной из причин моего попадания в школу было полное «отсутствие реакции на выстрел». Зажмуривание глаз, касания оружия плечами, резкий спуск - все эти действия не что иное, как самые распространенные реакции человека на выстрел. Причина такой реакции - обычная психология, согласно которой, стрелок знает о том, что выстрел (и вообще стрельба как таковая) сопровождается сильным хлопком и серьезной отдачей от оружия, и мозг подсознательно готовит организм к выстрелу. У меня подобной реакции, не знаю почему, не было. Мой инструктор, здоровый мужик с восточным разрезом карих глаз, сразу сказал, что для того, чтобы «вырастить» настоящего стрелка и мастера своего дела, одной техники и хорошего снаряжения мало. Хороший стрелок - это единое целое винтовки, навыков, выучки и самое главное - рука, которая не дрогнет в решающий момент. Сам он был влюблен  в оружие, словно в женщину. Его руки практически ласкали любую винтовку, которую он брал, будь то немецкая DSR-1, наша СВД, или совсем уже старенькая, поцарапанная «мосинка». «Выносливость можно натаскать, физическую форму улучшить через тренировки, а вот с психикой все сложнее. Это не диск с музыкой, который при желании поменять можно», - заявил он мне в первый же день. Ну с этим у меня все было в порядке, я с детства был просто непробиваемым. И началась моя армейская жизнь, как говориться, «you army now.» Приходилось часами лежать в ожидании цели под проливным дождем в неподвижном состоянии, когда, казалось, что «гилли», или «костюм лешего»  превращался в липкую, склизкую грязь, облепляющее тело, и, сделав точный выстрел, незаметно уходить . К вечеру, после тренеровок, я буквально валился с ног, засыпая за секунду после отбоя, а через час уже вскакивал по тревоге.  Инструктор оказался философом. «Чтобы победить, говорил он, - ты должен ненавидеть своего врага, видеть в нем лишь мишень, а не человека. Но это ненависть должна вылетать из ствола твоей винтовки вмесе с пулей. Только тогда выстрел будет точным, только тогда ты обретешь покой. Иначе ненависть захлестнет тебя и ты долго не продержишься. Никто не продержится.» Было странно слушать слова о покое от этого человека, способного попасть в монету с расстояния 400 метров. И я учился ненавидеть, учился выплескивать ненависть вместе с выстрелом, придавая пуле дополнительный импульс. Так я пошел своим путем – путем Ненависти. Школу я закончил одним из лучших и за несколько лет, кажется, побывал во всех горячих точках этого неспокойного мира, видя его исключительно через перекрестье прицела. Ненависть, словно наркотик дурманила мне голову взрывом адреналина с легким привкусом крови на губах, опьяняла предвкушением битвы, искажала губы в оскале. Ненавидеть так же сложно, как и любить. Это я понял сразу, как только вступил на этот путь. Чтобы ненависть приобрела причудливую форму гармонии и покоя, надо слиться с врагом в одно целое.
     В те горы я попал во время очередной коммандировки. Наши части воевали здесь с местными радикалами уже не первый год. И вот в одной из частей стали гибнуть солдаты. Их убивал снайпер одного из местных бандформирований. Убивал жестоко, с какой-то издевкой – когда солдат отдыхал, расслабившись после дежурства, разговаривал с приятелем, читал письмо из дома или писал любимой.  Потребовался спец, и вызвали меня. Я прибыл на место, изучил местность и стал готовиться к операции. Почистил свою винтовку, ORSIS SE T-5000, приготовил несколько обойм по десять патронов каждая и, как стемнело, выдвинулся на позицию. Каменистый пейзаж был похож на марсианский. Сплошные камни, грунт. И снайперскую позицию я оборудовал среди трех огромных камней, посматривая в прицел своей винтовки в «форточку» размером чуть больше поздравительной открытки.. Меня научили быть незаметным,. Если бы в трех шагах от меня прошел бы местный, то увидел всего лишь груду серых, ничем непримечательных камней. SE T-5000 винтовка с ручной перезарядкой, поэтому я заранее дослал патрон в патронник, чтобы не создавать лишнего шума в последний момент. Теперь, рассматривая скалы через оптику я предавался воспоминаниям. Скоро закончится срок котракта, но идти мне некуда, в том мире меня никто не ждет; ни друзья, ни любимая, ни семья. Друзья. Где Он теперь, мой друг, отправившийся вслед за своей Любовью. Нашел ли тот покой, о котором не раз мечтал.  Свой покой я обретал только после выполненного задания, когда опустошенный возвращался на базу. Вот и сейчас, во мне начинала закипать, как закипает вода в кострюле, ненависть к своему невидимому сопернику. Но я знал, что выплесну ее точно в тот момент, когда палец плавно спустит курок. Тогда и снизойдет тот долгожданный покой, который не отпустит меня до следующего раза, до следующего задания. Я поглядел вниз на равнину, где располагалась наша часть. Далеко за ней, на горизонте появилась узкая полоска рассвета. Хорошо, что солнце будет светить мне в спину; оно осветит скалы напротив, оставляя меня в тени. Я прильнул к прицелу и осмотрел скалы. Раньше, чем увидел своего врага, я почувствовал исходящую от скал ненависть. Это был профессионал. Если бы не первый луч света, отразившийся в его зрачках, возможно, я бы его и не заметил. Я неторопливо положил палец на спусковой крючок, глубоко вдохнул, выдохнул, задержал дыхание и плавно нажал на него. И в тот момент когда вылетела пуля, я узнал эти глаза, Его глаза, того, кто был мне как брат. Мгновение стало вечностью. Кажется, прошло несколько часов, прежде, чем я увидел образовавшееся как раз между ними , словно третий глаз, отверстие, сразу погасившее в них ненависть и принесшее им покой. Ошарашенный я совсем забыл про свою ненависть, теперь клокотавшую во мне и так и не находящую выхода. Ненависть к себе, к нему, зачем-то сошедшему со своего пути и вставшему на мой, к людям, которые не хотят жить в гармонии с этим миром, с этими древними , прекрасными вершинами, с этим восходящим солнцем. И я понял, что теперь мне уже никогда не обрести покоя, о котором мы давным-давно мечтали и, который достался только Ему.