Б У

В семантическом поле по пояс трава.
Перешагивая за провалом провал,
Я намерен дойти и забрать свой Грааль
Из вонючих подмышек одной сверхдержавы.
Цель видна вдалеке. Я иду напрямик.
Все тропинки истоптаны лилями брик.
Отовсюду доносится девичий крик:
«Бродский! Бродский! У Вас молоко убежало!»

Бродский умер, поэтому сраму неймёт.
И в кладовке пылится его огнемёт.
Разложился на плесень и липовый мёд
Гель для внутренней смазки подгнивших устоев.
Взгляды алчных суккубов сокрыты в тенях.
Время было упущено, что-то менять
Бесполезно. И выбор не пал на меня,
Среди нас не нашлось никого, кто достоин.

Но сомнения прочь, впереди океан
Сорных трав. Повилика, щетинник, дурман
Маскируют провалы. Стада обезьян,
Чтоб смотреть свысока, залезают на пальмы.
Вся действительность тонет в его молоке,
На плаву держат фляжка с абсентом в руке,
Розенталевых домыслов толстый брикет
И четыре последних канистры напалма.

Мысль одна изнутри тихо сверлит башку –
Я возьму огнемёт и всё это сожгу.
Ох, немало же будет подпалено шкур,
Но для пользы, для правды, для дела сугубо.
Я, наверно, затем и пишу этот стих,
Напуская в него утверждений пустых.
Пропусти меня. Слышишь, мертвец, пропусти!
Кузминым заклинаю, Толстым, Сологубом!

Скоро ли запретят нам записывать сны?
Разговоры бессмысленны, шутки скучны,
И слова в возбужденье приводят иных
Лишь когда речь заходит о пропитой нефти.
В болтовне не о чем ты истратишься весь,
Потому что так издавна принято здесь.
Но однажды придется сказать все как есть,
На себя вызывая неистовый гнев тех,

Кто себя прожевал, перманентно тошнясь.
Нет вокруг никого, кроме демонов дня.
Недотыкомки, праведники, алкашня –
Непременно хотят, чтоб ты с ними был вровень.
Сжечь святош, отправляя их на небеса.
Сжечь убогих – их надо же как-то спасать.
Сжечь ублюдков за то, что ублюдок ты сам.
Чтоб никто не завёл речь о пролитой крови.

Умирает закат. Цель пока далеко.
Отовсюду горелым несет молоком.
Перейдя Рубикон, Перекоп, Оймякон,
Сочиняешь под шаг речь о пролитом пиве.
Всех потерь не восполнить – не стоит жалеть.
Ветер в спину подгонит, присвистнув как плеть.
Тише бряцай, кимвал, спи, звенящая медь,
Что здесь петь – день прошел, а мы всё ещё живы.

Утомили давно голоса в голове -
Им нельзя предъявить за неверный совет.
А нашивка со свастикой на рукаве
Лишь одна из причин учащенного пульса.
Надо взять и придти – я приду и возьму.
Я последний, и лавры все – мне одному.
В эту вязкую ненастоящую тьму
Много кто уходил. Ни один не вернулся.