Не буду

Гибельная хворь, безразличие ко всему, заполонила душу – он перестал бояться смерти… Что жить, что в могиле гнить – одно и тоже. Безразличие… ничто не волновало его чёрствую душу… Вот и сейчас он просто лежал на земле, когда сослуживцы зарывались вглубь, скребя лопатами. Не хотел он думать о собственной безопасности, плевал на фашистов, на войну… Командир делал обход и заметил его, спросил: «Солдат, почему не окапываешься?» На что последовало лаконичное: «Не хочу!» У офицера чуть глаза не выпрыгнули из орбит от подобного хамства: «Что значит, не хочу? Я вам приказываю, товарищ боец, срочно рыть индивидуальный окоп!» «Не буду! Всё равно зря… Скоро опять пойдём дальше… Зря только силы расходовать…» У командира нервно перекосилось лицо: «Товарищ боец, я вам приказываю!» «Не буду!» 
Не подчинение приказу! Расстрел на месте! Но офицер настолько обескуражен поведением подчинённого, что даже не до конца осознал, о чём вообще шла речь… А речь-то шла как раз о той самой хвори, которая засела в сознании солдата: ему всё равно, что жить, что в могиле…
Не далее как через день его осудила «тройка» на расстрел. Выстроили роту, и вывели его, без ремня, без погон, перед строем. Но он и в этот миг продолжал гнуть свою упрямую линию, ни намёка на испуг, на покаяние. С невозмутимым выражением лица, с тупой настырностью он безмятежно слушал приказ: «За неподчинение командиру приговорить к высшей мере наказания, расстрел!» Видя его беспечный вид, офицеры пошушукались меж собой, и один из них объявил обвиняемому: «Вам предоставляется последнее слово!» Что-то в солдате проснулось, он оглядел выстроившихся товарищей и довольно чётко объяснился: «Да, я виноват! Да, я сознательно отказался выполнять приказ… Сейчас меня расстреляют… Значит, на то воля небес… Я ни о чём не жалею, ни в чём не раскаиваюсь… и прощения не прошу…»
 
                Записано со слов фронтовика
                Владимира Васильевича Крылова