История одной болезни или Исповедь цареубийцы

Ужо больному мне, ужо!
Под брюхом прелая солома...
Я в каждом сне хожу с ружьем
В подвал Ипатьевского дома.

Болезнь моя, как редкий дар,
Чертит настенные кошмары.
В них обреченный Валтасар
Читает  "Мене, текел, фарес".

За каждым разом вдоль стены
Со мной спускаются без слова
В подвал по лестнице вины
Святые схимники Рублева.

Внизу курится в снах алтарь.
Там слышен шепот Даниила.
Там на коленях белый царь
Молитву мыслит белым силам.

Там жмутся свечи к образам,
Как побледневший цесаревич.
С хребтов Тибета стрекоза
Доносит царские мне речи.

Мы не убили их в тот день...
И, может быть, что после битвы
В Иерусалимскую тень
Ушли все русские молитвы.

Но снова слышен крик людей,
Облитых кислотою в шахте.
Я сын старьевщика. Еврей.
Вместо царя сменивший вахту.

Там, где деревня Коптяки
Прикрылась отсыревшим Логом,
Лежал я в шахте, тёр виски,
Забытый партией и Богом.

Хранил я тень былых княжон.
Но тайны саркофаг надломан.
Мой век спускается с ружьем
В подвал Ипатьевского дома.

И в новый Валтасаров пир,
Под шаг солдат и грохот танков,
В донецкой шахте, скомкав мир,
Хоронят царские останки.

Хоронят царскую мечту
И ставят крест славянской мощи.
Везут конвои кислоту
Пролить идеями над рощей.

А я в палате № 6
Черчу настенные кошмары.
В них Валтасар, срывая шерсть,
Читает "Мене, текел, фарес".

И мнится мне, как спит заря,
Что во дворце, скрепивши нервы,
Рабы зарежут вновь царя,
И в этот раз я буду первым.

Ужо больному мне, ужо!
Под брюхом прелая солома...
Я в каждом сне хожу с ружьем
В подвал Ипатьевского дома.