Ты что, с Палихи, что ль?

             


Вот, бельишко притаранив,
Входим в Тихвинские бани.

Всё здесь голо, без утайки,
Вот свободные две шайки.

Краны, скамьи, скользкий пол—
Чебурахнешься, козёл!

А в парилке дяхон. Дядя!
Весь в наколках, при параде...

Лытки папа моет пенно,
Я разглядываю члены.

Убеждаюсь, член мой мал,
Чёрт, уже я проиграл.

Я ведь маленький такой,
Но уже я вельми злой.

Все вокруг сидят, базланят,
Банщик пиво папе тянет.


Мы выходим на мороз
В горле стынет мой вопрос.

У тщедушного Зуслы
При ходьбе скрипят мослы.

А нестёртая душа
Вверх стремится так спеша,

В дымный звёздчатый зенит,
Где ни бога, ни Киприд.

Ляпуновские* миры
Для испуга и игры.

Ведь на улице и в школе
Объяснили глупой голи,

Что, по смерти, нет рожденья
И не будет воскресенья.

Всем, всему придёт конец,
Трупы—старый холодец.

Мы распарены, бредём,
И ныряем в отчий дом.

Лестница—литая сталь,
Стены крашены в февраль

Года девятьсот тринадцать...

Славно каблуками клацать!

Нацарапано «КООП»—
Cе лекарство от хвороб.

Ниже, «КООПЕРАТИВ».
Не вцарапан «Тель Авив».

В зале кафельная печь,
И на ней дед пишет речь.

И чулан есть, и чердак,
И социализм. И враг.

Снесено всё, даже миф,
Но, наверно, есть архив,

Где наш домик нанесён,
Без старух и без гулён,

Без историй и без зим...

Из тарелки чёрной гимн.

Занавески тюлью бальной,
Мама в ванной коммунальной.

На окошке в блёстках вата,
Рамой вставленной прижата.

Школа, цветики-девчонки,
И всего две-три книжонки.

Всё же стал себе сам-друг,
И отбился там от рук...

«Между дождь**» и меж секунд
Рвал-метался «юркин гунд***».


*)     Б. Ляпунов— советский писатель-
          фантаст.
**)    папина присказка, означавшая 
          что-то вроде остаться
          невредимым, выйти сухим из
          воды.
***) «юркин гунд», несчастная   
           собачонка некого Юрки;
        «гунд»—это собака, на идиш.