Ведьма

Ведьма идет по устало-промозглой улице.
Ведьма живет здесь уже очень много веков.
В общем, обычная. Может быть, только умница,
Так неуместная в стылой толпе дураков.
Может, красивая, так неуместно средь серости.
Может, готовая раз беззаветно любить
Так неуместно средь похоти, пошлости, мерзости.
Может, открыто умеющая говорить,
Так неуместно среди молчаливых завистников,
Подлых предателей, ищущих нужную нить...
Так и живет, заклейменная ведьмой во истину,
Так неуместно среди не умеющих жить.

Ведьма идет по забытой, заброшенной улице.
Ведьма идет среди сотен пустынных домов.
Там, где над крышами серый дымок не курится,
Там, где не встретишь домашних, прирученных псов.
Следом за ведьмою полы плаща полощутся.
Ввысь устремляются волосы, как крыло.
Пару шагов осталось дойти до площади,
Где судья зачитывал список ее грехов.
Вот и плаха уже видна: чернотою высится,
Упирается нагло в саму чистоту небес.
Ведьма чувствует - время ее приблизилось.
Утирает слюну за спиной ее личный бес.

Ведьма идет по мертвенно-бледному городу.
Ведьма идет - величавы ее шаги.
Мир усмехается грустно в косматую бороду:
Ведьм никогда не могли одолеть враги.
Ведьма на то и ведьма: в воде не тонет
В пламени не горит, а земля ей мать.
Чувство смертельно для ведьмы, коль сердце тронет.
Ведьма любовью обречена страдать.
Люди решили, что ведьму любить - кураж:
Веками за нею тянется мрачный след.
Ведьму ругать за природу ее - блажь,
Глупо, как материть солнце за жар и свет.
Или, примерно, как за мороз Январь.
А в голове у ведьмы ее ясноглазый князь,
Голос его родной: "Так ты - ведьма, тварь?!"
Ведьма идет и падает в пыль и грязь.

Ведьма лежит и корчится, как тогда,
Только гвоздей железных в запястьях нет.
Сколько веков не минет, она всегда
Будет искать на этот вопрос ответ.
Будет искать ответ на вопрос "За что?
Что я вам сделала, в чем же моя вина?"
Ярче горит и жжет ее плоть клеймо,
Вместо ответа давая боль ощутить сполна.
Ведьма кричит, но крика не уловить.
Ведьма пытаясь плакать, теряет кровь.
Ведьма не может любимого позабыть:
Князя, который сдернул с нее Покров.
Ведьма к ногам его, словно побитый пес,
Жалась, затравлено глядя на палачей:
Строгий судья учинял над нею допрос
Среди жаждущих крови ведьмы чужих людей.
Князь небрежно ведьму в сторону оттолкнул.
Зелень глаз полоснула по сердцу там,
Где ночами в нежности он тонул:
Знал, где рану не стянет во веки шрам.
"Так ты - ведьма, тварь?!" звучит у нее в ушах,
Заглушая шум крови и гомон птиц.
Стонет зверем, надрывно лопается душа...
Да, у ведьмы душа тоже может быть.

Ведьма лежит на холодной простывшей улице.
Ведьма не хочет уже, но опять живет.
Небо над ведьмою серою тучей хмурится -
Небо над ведьмой только команды ждет.
Ведьма запомнила, как к обнаженной коже
Мертвое дерево плотно приладил гвоздь.
Как исказились хищно людские рожи,
Тщетно пытаясь скрыть за оскалом злость.
Ведьма пронзает взглядом, вскрывает, облако,
И разверзается небо, огнем горя.
Грозный раскат заглушает все звуки войлоком.
Вспарывается нарывом вокруг земля.
Падают, как колосья, ее мучители:
Ведьмина сила очнулась от глупых чувств.
"С "краю стоящие", судьи, причастники, зрители,
Все вы надеялись, что я вот так смерюсь?"
Ведьма, смеясь и плача, ловит знакомый хрип:
"Мне обещали, что жизнь тебе сохранят..."
Тихо кругом, а грудь раздирает крик.
Добро пожаловать, ведьма, в свой личный ад!
Ведьма стоит среди трупов в разрушенном городе.
Ведьма стоит у пропасти на краю
Ведьма возводит очи с мольбой о помощи...
Только ее мольбы не слышны в раю.

Ведьма стонет, хватает воздух открытым ртом,
Ногти ломает, улиц сминая плоть.
Ведьма кричит, ей вторит раскатом гром.
Бурю душевную ведьме не превозмочь.
Слезы кровавые ливень не может смыть,
Память ее не в силах стереть века.
Ведьминой властью убитое - не оживить,
И за любовь расплата ее велика.
Холод отчаянья в сердце вонзился яростью,
Пламя взметнулось из мрачных глубин земли...
И потекли столетья в молчанье тягостном,
И опустел в мгновенье клочок земли,
Тот, что когда-то родным был для ведьмы городом,
Тот, где когда-то любил ясноглазый князь.
Тот, где теперь только ведьма по улицам гордая
Ходит с надорванным сердцем, не пряча глаз.
Сделает круг и на площадь вновь возвращается,
И, вспоминая детали, казнит себя.
Ведьмины слабости ведьмою не прощаются.
Ад этот ведьма себе создала сама.
Ведьма могла бы исчезнуть, да вот не спрятаться,
Не убежать от памяти, чувств, любви:
Все, что с ведьмой в течение жизни случается,
С ней и в посмертье канет, и в сумрак тьмы...

Нет ей забвенья - глухИ небеса и немы
И на молитвы ведьмы, и на проклятья.
Так и бредет она под разверстым небом,
Пачкая в грязи мира цветное платье.