Сага о смерти

Давным-давно, во тьме веков чтили ее наравне с другими богами. О ней рассуждали Муд-рые. Она - древний Исполин. На земле, от Начала. Милосердный проводник в иные миры. Перед ней равны все…
Полторы тысячи лет назад, пастухам стало выгодно пугать глупцов ее приходом. Они при-думали ей новый облик – «Старуха с косой».

               

В то время, когда Молодые боги Войны, в блеске славы, потрясая и бряцая сильномогучим оружием, похваляясь удалью и ратными подвигами, упиваясь кровью схваток и опаленные жаром пожарищ, проносятся по широкому полю Боя, под ласкающие слух стоны и вопли сраженных воинов. Когда высверки острой и хищной стали, угасают вдали тонкими искрами. Гул от стука копыт их скакунов, сравнимый, разве что, с грохотом боевых барабанов, вязнет в пыли и стихает удаляясь. Раздувая ноздри и скаля зубы, кони их подобные разъяренным драконам, несут своих преисполненных властной силой всадников. Всхрапывая и брыкаясь, бешенные и гордые звери, уносятся к горизонту, оставляя за собой искалеченную землю…
Пыль, оседает мягким ковром на разбитые и смятые следы чудовищно-беспощадной Войны. Что началась так давно, что даже серафимы, забыли точную дату,  когда возник раскол сил. Когда Изначальные начали свою Великую Игру. Исполины – дети предтеч, сошедших на эту землю в начале Времен, развязали Войну. Постепенно, в битву сил Света и Тьмы, втянулся и весь род человеческий - в вечное противостояние. Взаимоистребление, привело к тому, что лишь немногие помнят, из-за чего все началось.
Пыль…Серая пыль, покрывает разрубленные доспехи и выщербленные мечи Героев, из обоих лагерей. Как бы, уравнивая или примиряя их перед Той, чей лик овеян легендами и домыслами. Свидание с которой - не избежать никому… почти…
Среди обезображенных останков, на поле, щедро смоченном застывающей кровью, прорас-тают белоснежные цветы. Их бутоны, еще закрыты, а изящные стебли нежны настолько, что кажутся прозрачными. Над каждым телом, незримый ветер, шевелит белый цветок. С тихим шипением, злобными змеями – Боль, выползает изо всех щелей, чтоб терзать… Страдание, полноводной рекой затопляет все пространство от небес до земли. Стенания и хриплый вой раненных, корежит и рвет сознание. Ужас, болотными испарениями закрадывается в души, потрясая бессмысленностью гекатомбы. Когда же напряжение достигает наивысшей точки плавления, с надсадным хрипом обрываются тугие нити жизни. Тогда, на небосклоне «рож-даются звезды» – по крайней мере, так говорят, иногда. В незримый, неуловимый миг рожде-ния звезды, с легким звоном, меж мирами открываются величавые Врата, с хрустальными створками. Украшенные золотою резьбой, протаивают в сумеречно-густеющем воздухе. Божественный Адамант, венчает своды врат в лучах заходящего солнца, бликуя гранями. Яркие лучи уставшего светила, острыми копьями пробивают опалесцирующее кружево обла-ков.
И тогда, тонким покрывалом на остывающие тела опускается тишина. Так тревожно затихает перед бурей – море. Упокоение, смягчает судорожное напряжение, с глухим стуком выпадает сжатое в предсмертной агонии оружие. Облегченно сметаются воспаленные веки. На последнем ложе, расслабленно обмякают тела. Меж ними, начинают свой медленный и таинственный танец, скользя как тени – привидения. Полупрозрачные фигурки юных дев, в легких туниках. Их слепые глаза, тускло отсвечивают синевой белков. В их тонких и гибких руках, массивно смотрятся узорчатые чаши, из которых туманными струями изливаются на обожженную землю сон и покой неземного блаженства.
Неслышно…издалека рождается ощущение Мелодии. Она еще неосязае-ма,…непонятна…Шум ветра травой в багровости заката, трескотня цикад, переплетенная звездным светом. Все звуки вокруг, словно нехотя подчиняются ей. Над мрачными отблеска-ми крови, глухо ропщут деревья, угрюмыми великанами возвышающиеся на поле Боя. Оформляясь, Музыка набирает силу, отзываясь в мерцании угасающих глаз, в тугих толчках пульса, в хрусте неровного дыхания. Завороженные ритмом мрачные кляксы ворон, холодея сердцем опадают на поле. Молча, неотвратимо - вся окружающая побоище, природа, вносит свою лепту в это торжественно-величавое действо. Где среди тускло-ржавого блеска мертвых воинов, кружат полупрозрачные танцовщицы, среди нераскрытых бутонов белых цветов. Где-то в такт нарождающейся музыке, громыхнул гром надвигающейся грозы. Закружил, заметелил теплый пепел, подхваченный дыханьем наступающей ночи. Земля, содрогаясь, скорбит «о неразумных детях своих». Небеса, льют на тех, кто не встанет, свою молчаливую печаль…
В нарастающее крещендо нереальной Музыки, вплетается Песня…
Высоко-высоко… в лазури небес, тает, вызывая озноб, красивый и чистый девичий голос. Из древних сказок, из незапамятных времен. В начале, вроде бы робко, словно пробуя голос… Потом увереннее, сильнее, рельефнее проступает глубина очаровательного голоса. Так, что кончиками нервов ощущаешь манящую властность и печаль этой тихой песни… Опускаясь от облаков, она кружит осенним листком, словно большая серая птица. Плывет над полем бес-плотно. Песня стирает реальность. Как летний ливень смывает грязь, пробуждая ото сна древних, забытых исполинов. Завораживает переливами восточной тоски, зовет за собой в изначальные дали. И слов той Песни, не разобрать, не изъяснить даже перворожденным, их вроде бы и нет в этой песне. Вечной как время Песне. И только, шагнувшие за тонкую грань в послесмертие, понимают, что смысл этой Песни не в словах, они  бессмысленны и бессильны в такие моменты…
Она поет и белые цветы, подрагивая в такт, оживают, раскрывая свои бутоны, морозным узором украшая поле. Зябким сквозняком словно веет от них. Лепестки поворачиваются и тянутся к ней, как к своему неземному светилу. Она срывает их, собирая в букет и шелковисто нежные соцветия, ласкают ее мраморно-бледную кожу. Крупные цветы, уютно покоятся на сгибе ее локтя. Они почти сливаются в единый узор с льдистой белизной ее густых локонов, водопадами ниспадающими из под плотного капюшона серого плаща. Часть цветов, крупными каплями выпадая из букета, не падают тотчас наземь, а кружат круг нее светлым ореолом и шлейфом тянутся за ней, невесомо. Словно наряд невесты, белое кружевное платье из лепестков, плотно облегает ее стройный стан. Она танцует, и безупречная красота линий переливается Совершенством форм, так, что захватывает дух. Легко, как бы по воздуху идет… нет, Шествует Она, парит от великолепных Врат. Души тех, кто никогда уже не вернется к домашним очагам, вечерним туманом поднимаются от земли, встают и с напряженным изумлением озираются округ, на свои бывшие тела, что медленно коченеют в вечерней прохладе. Некоторое время они соображают, что с утерей бренной плоти, их существование не окончено. Зарницами перед глазами проносятся все яркие моменты ушедшей жизни. В памяти всплывают бредни блаженных и мудрые речи пастырей душ человеческих, что рекли о том, что ждет всех в другом мире, после смерти. Что Истина, а что вымысел, скоро станет для них несомненным. И потому, кто со страхом, кто с надеждой вглядываются в ее тонкую фигурку. Диковинной птицей, кружит она в танце, такая юная хрупкая, и в тоже время древняя и великая. Как от камня брошенного в воду, от нее мощные волны силы, полыхающими кругами, расходятся по полю, озаряя все неземным огнем. Плавно и медленно, не спеша, приближается она к армии погибших воинов. Она поет…поет, что бой уже окончен и отдых сменяет ратные труды… А Тот, кто создал звезды над мирами, уже приготовил достойную награду за все содеянное, для каждого из них. Покой ждет их в свои чертоги.
Она танцует так легко и естественно, что не оторвать глаз… Хотя свои большие миндале-видной формы глаза, она не поднимает, скрывая пушистыми ресницами. Ее глаза хранят древнюю тайну, увидев которую не сумеешь, да и не захочешь рассказывать. Даже если вы-живешь после такого, то наверняка не найдешь слов достойных увиденному. Ее прекрасные глаза на восковом лице с точеными формами манят и пугают. Она поет, не поднимая глаз, а на красивых губах змеится усмешка, оттеняя мраморную бледность щек.
В какой-то момент, ее шаг замирает и она останавливается близ трепета их душ. Неотврати-ма и Сурова. В застывшем, как стекло воздухе остро проступили все грани и мелкие детали окружающего ландшафта. Скованный ветер, еле заметно повис на кончиках травы и запутался в листве. Мелкие пылинки, подсвеченные умирающим солнцем, как маленькие звездочки зависли в пустоте, не решаясь опускаться на землю. Лучи света, обретя плотность струн, вязнут в исчезающем времени. Все замерло…
Воины, в ожидании вглядываются в облик Той, что пришла за ними. Она, издалека легкая и беззащитная, рядом с ними обрела свои истинные исполинские размеры богини, величие которой, трудно преувеличить. Она, ни к кому не опаздывает. Имя ее, от Эдемского сада страшит глупцов и заставляет задуматься мудрых, все помнят о ней без исключения. Не бес-почвенно говорят, что даже Изначальный не избежал встречи с ней, не говоря уже о младших богах и исполинах.
Медленно она поднимает на них свой взгляд. Бездна открывается во взоре. Сила переполняет ее очи и пронзает насквозь мякоть душ. Словно незримым светом озаряет самые потаенные уголки, вытаскивая наружу, то о чем давно забыл, или прятал от родных и близких, боясь признаться самому себе. Все что наполняет. Все. Каждый ощущал, что пред таким взором, нужно являть только самое изысканное, лучшее, достойное внимания таких глаз. И так как немногие могли бы похвалиться широтою души и Красою внутреннего мира, большинству же нельзя было не устыдиться не благовидностью наполнения своих душ. Уныло отводя глаза, они чувствовали себя крайне неуютно в убогой ветхости обличья своих душ. Жалости достойны таковые.
Воины-Герои, твердостью духа подобные булату. Как дорогое оружие, тускло отблескивали своей железной волей и доблестной отвагой. Они и сейчас открыто, привычно смотрели Ей в лицо, не отводя стальных глаз, даже теперь готовые принять вызов… такие вызывали ее одобрение и уважение.
Отдельной группой, резко отличаясь от других белыми плащами, стоят Воины Света. Волею Изначального они светятся чистотой и блещут гордой красотой, так играет гранями отшлифо-ванный самоцвет. Демонстративно (с оттенком брезгливости, надменно вздернув подбородки) они обособленно стояли отдельно от общей массы погибших, повернувшись к Смерти спиной, ожидали прибытия Уриила.
 Мрачно и угрюмо грозовой тучей на заднем плане стоят бойцы тьмы, глухо ворча, как за-гнанные звери зыркают горящими как уголья глазами по сторонам. Коротко и зло. Набухают ожиданием неотвратимой расплаты, сочатся отчаянным страхом, источая ядовитую слизь.
За тысячи лет, с этой войны, несчетное множество душ непохожих одна на другую прошло передней. Рутинная работа. У нее на всех хватит терпения. Медленно-медленно она обводит их взглядом и власть ее  глаз неотразима для всех. Их много – Тьма тем. Но с каждым она сейчас наедине вне времени.
А вокруг поля стоят Исполины – дети великих богов. Сурово глядят на воинов, в ожидании Арены. Выбирают бойцов. Герои, отмеченные их печатью уходят за ними.
Когда последний Исполин исчезает во тьме веков, где-то далеко-далеко в глубине про-странств раздается резкий и звонкий звук гонга и потрясающий основы глас, произносит: « Время вышло». И над Ее плечами разгорается светлое пламя, языки его вьются над ней, теп-лыми бликами играя на коже красивого лица, оживляя его. Она произносит слово Света… и простирает свои руки, роняя цветы, над ними и цветы летят во все стороны, словно их разме-тало взрывом. С громким треском разверзлись Небеса, подобно молнии, великий Архангел, широко распахнув пылающие крылья, как сокол на добычу пал на поле Мертвых. Широкой огненной дугой прошел над головами и встал против Смерти. Некоторое время они смотрели друг другу в глаза. Немое неимоверное противостояние первозданных сил. Мощь против Мощи. Вокруг них пространство вскипело океаном энергии. Стихийно переплетаясь, вихри их силы, рождали целые водопады искр с шипением гаснущих на земле, что покрылась от дрожи мелкими трещинками. Потом Архангел, как ни в чем не бывало, взмахнув широким, ослепительно белым рукавом своего одеяния вызвал свое войско. Ангелы, огнистой метелью спускались с небес, как стая светлячков в ночи, осветив все округ лучами золотого и смара-гдового пламени:
- Мы пришли забрать у тебя Своих…- трубным гласом, возвестил он, глядя ей в глаза. – И наказать подчиненных тьмы.
Она, глядя в его ясные, незнающие сомнений очи, невозмутимо ответила:
- Забирайте своих и уходите…
Архангел усмехнулся: - Я говорил о наказании рабов Тьмы. – Уриил в доказательство серь-езности своих намерений взялся за украшенную золотом рукоять своего огненного меча. На четверть высунул его струистое лезвие из ножен, роскошно инкрустированных изумрудными листьями из райского сада. Легкая тень, облачком набежала на ее бледное лицо:
- Какое тебе дело до чужих рабов?
Он поморщился: - не твое дело!
Она же, легким движением руки поправила выбившийся из под капюшона локон. Продемонстрировав костяную рукоять, изящного меча с туманно сероватым лезвием, что висел у нее на поясе скрытый допрежь складками рукава.
- Не сейчас… Не надоело тебе, Огненный мечом-то махать? Каждый раз одно и тоже… Лу-кавишь… Я сказала, забирай своих и убирайся!
Архангел помрачнел и громыхнул, сдвинув брови: - Защищаешь их? Ты слишком темна… И нет у тебя надо мною власти.
Смерть, упрямо глядя ему в глаза, сжала кулаки: - Может быть, ты хочешь облегчить себе Последний Бой? Как последний трус!
Ярость исказила благородные черты лица Архангела, одного из семи сильнейших.
- Я не трус!!! И ты знаешь об этом! Наступит момент, и с тобой разберусь…
Она улыбнулась, а в голосе зазвенели металлические нотки: - Проваливай! Один из Вас уже поплатился за гордыню и отведал вкус поражения!
 Он дернул плечом, звеня золотым доспехом. – Все в руке Изначального…
- Все по воле Его. – Ответила она, дежурной фразой.
Уриил, оправил свой блистающий доспех, инкрустированный самоцветами и широко рас-правив сильные крылья, взмыл огненной свечой ввысь, под звезды. И Ангелы, забрав своих, пафосно и торжественно устремились вслед с песней и под звуки труб. Туда, откуда льется золотой свет. И Свет ушел.
Оглядев оставшихся, она произнесла слово Тьмы… На ночном поле Мертвых, вдруг стало еще темней. Плотный, почти осязаемый Мрак, выползая изо всех щелей душными щупальца-ми, окутывал все, чего мог коснуться. Глухо ворчал гром в тяжело набрякших влагой тучах. Резко подул ледяной ветер. Яростно и пронзительно закричали бойцы Тьмы, растворяясь без остатка в наступающем мраке. Пламя меховой накидкой обнимавшее ее плечи, охватило уже всю ее фигуру, изменяя ее облик. Налетевшим ветром растрепало ее волосы рваными прядя-ми, подобно пламени, что глубоким светом разгоралось, плескаясь в бездонных ее глазницах. Как на негативе высветились тени лица, изменив облик Смерти. На соткавшемся из нитей угольной тьмы величественном троне, из мрака протаяла фигура молодого симпатичного человека. Положив ногу на ногу, он расслабленно с видимым удовольствием смакует аромат-ную сигару, пуская кольца одно сквозь другое. В руке его, изящная трость, тонкой работы. Облачен он в безупречный черный смокинг с бриллиантовой брошью. Элегантность во всем. Внимательные чуткие глаза, чувственные капризные губы на холеном лице. Красуясь, он вроде бы и не замечает ее. Потом, как бы опомнившись, поспешно покидает трон. Излишне манерно и нарочито обходительно подхватывает Ее под локоток, выпустив дым от сигары прямо ей в лицо, он зашептал с присвистом на ухо:
- Ах, дорогуша, сколько лет или зим… Я, краем уха слышал, Ваше лестное резюме в мой адрес… Но не обижен. Отнюдь. Мне нравится, столь тонкий пиар.
Изморозь неискренней любезности царапает слух. Она равнодушно освободила руку и не менее любезно парировала:
- Извольте, получить ваших и удалиться. Скоропостижно.
Злые искорки в его глазах украсили узкие зрачки:- Конечно же, как можно обременять чрез-мерно занятую особу, забывшую свое происхождение. Все выслуживаешься перед Ним? Думаешь, простит? Нет, твое место в Аду!!!
Она, сузив глаза с неизменной саркастической улыбкой, ответила:
- Плохая привычка обвинять других в своих грехах. Не тебе, указывать мне место. О, Поте-рявший свое… Тебя тоже не ждут на твоей Родине!
Он обрадовался: - Видишь, как много у нас общего. Всегда можно договориться. Какие сче-ты могут быть у дальних родственников.
Она вспыхнула, потом с подозрением оглядела его. Сейчас, он больше всего напоминал купца с восточного базара. Выпятив живот и нижнюю губу, с хитрым блеском в глазах, он явно торговался.
- О чем это ты?- спросила она.
Помахав тростью в воздухе. Он хмыкнул:
- Сущий пустяк, такая малость… Ну, что тебе стоит, сначала осведомлять Меня об этих ме-роприятиях, прежде чем звать этих кичливых свет-лячков. Уж, я бы не остался в долгу, уж я бы расстарался, если что…- глядя ей в глаза, ворковал он.
- Ни о чем я с тобой… договариваться, не собираюсь, мерзавец. За тобой, еще неоплатный, древний долг. Забыл? И все неймется, интриги плетешь, мудрствуешь… Лучше готовься к Армагеддону… там за все с полна и расплатишься… Да и так ли ты хорош, как тебя малюют, для Последнего боя?!
Полный гнева, исполненный огромной силой древний Исполин - Некогда правая рука Изначального, сильнейший из Архангелов, мрачно проскрипел: - Увидишь, Бой рассудит. – Гигантского роста древний Воин, в обгоревших, но не потерявших своего величия  доспехах, с черным мечом, по лезвию которого искрятся разноцветные звезды. Он расправил широкие, блистающие чешуей на кожистых перепонках крылья, затмевая звезды на небе.
Смерть усмехнулась: - Как Вы похожи с Уриилом. Оба рисуетесь, как мальчишки.
Диавола, аж передернуло: - Куда ему до меня! – И сильный взмах Его крыл погасил пламя, обнимавшее ее плечи…
- Ты слишком светлая… - Как обвинение бросил он ей через плечо. И взмыл, подобно драко-ну во тьме и огне в ночное небо. Бесплотной тенью пронесся над полем и исчез. Тьма, покры-вающая все от горизонта до ее горящих глаз, волной схлынула в небытие, забрав своих.
Все стихло и только ветер, что невозбранно несется меж мирами, лениво шевелит полы ее плаща. Она, преобразившись опять в хрупкую девушку в белом платье, устало опустила плечи. А во влажно блеснувших глазах, отразилось мимолетное отчаянье одиночества. Хру-стальная слезинка, звеня, сорвалась с юной кожи ее щеки: « Как мне все надоело…», вздох-нув, подумала она…
Непоседливый шалун-ветер, что-то комкал в пыли… Приглядевшись, она поняла, что это белый цветок… которого не должно было остаться после ухода сил Света и Тьмы… Его присутствие означало, что на поле осталась одна душа… Неверя своим глазам, она оберну-лась, оглядывая поле… и с немым изумлением воззрилась на три фигуры… Она замерла, в груди сердце метнулось испуганной птицей и забилось, грозя выпрыгнуть. Она провела рукой по глазам, словно бы отгоняя, морок и убедилась, что ей не показалось. Три пары глаз с ожиданием уставились на нее… Подумалось, что младшие боги шутят, потом поняла, что нет. Три души, как бы растерянно, стоят на поле…Смерть, нахмурилась и приблизилась к ним. Не понимая, как ей быть, разглядывала их… Один, немолодой полноватый мужчина с крупным породистым носом, прятал смущенно глаза и не знал куда деть руки…
- Агасфен – узнала она его: - Не раздражай меня, иди обратно в мир…- строго выговаривала она ему.- Когда будет нужно, я приду к тебе, а до той поры не ищи встреч со мной!
Он, пав на колени и посыпая голову пылью, взмолился, исподлобья глядя на нее: - Сжалься! Помилуй, великая!!! Устал я, сил моих нет. Покоя хочу… Я все давно осознал и Раскаялся неоднократно. Когда же искупление?!
Она, горько усмехнувшись, сказала в никуда:
- В Последний день Земли… когда каждый из Нас выполнит свой долг, свою роль в Великой игре Изначального…
- Ну, пожалуйста, не отправляй меня сразу, дай хоть отдохнуть век- другой.
Она, скупо улыбнулась: - Не в моей это власти, Его проси… Надоел ты мне… Еще раз попа-дешься, отправлю жить в Северную Землю… все пошел прочь…
И вечный Жид рухнул в одно из тел. Несколько раз агонизируя, дернулся и захрипел, ожи-вая, с хрустом разминая окоченевшие конечности, встал с тоской наблюдая, как с сухим скрипом затягиваются страшные раны на теле. И громко стеная, побрел прочь…
- Сурово – качнул головой второй, суховато сложенный двухметровый гигант. Он, всем своим видом, напоминал крупное насекомое-инсекта. Она, конечно же, узнала одного из правителей Земли.
- Чем обязана, господин Инквизитор, или лучше называть вас Судьей? – Она насмешливо совершила реверанс.
Тот поморщился: - Все хамишь, ерничаешь. Серьезнее надо быть, серьезнее. Мой чин Кор-ректировщик, а не Инквизитор и уж тем более не Судья.- И приняв истинное обличье, распра-вил узкие стрекозиные крылья с радужно-переливающейся поверхностью, мощное тело льва, с человеческим торсом и орлиной головой.
- Отойдем, надо поговорить. У моих братьев возникло много вопросов… - Два Исполина о чем-то долго говорили и горячо спорили, после чего, видимо удовлетворивший свое любо-пытство Корректировщик, внимательно оглядев последнего из оставшихся, покачал головой: - Братья, не поверят, я видел одного из Серых…- И никак не показав высказанного удивления, сложился головоломкой в наиболее сохранившееся тело. Встал, огладил тело руками и с тугим хлопком резко исчез.
Где-то далеко за лысыми холмами затихло эхо прошедшей ночи. На востоке розовоперстая заря высветляя звездное небо добавила в общую палитру призрачно розовый оттенок. Ушед-шая на юг гроза, отсвечивала зарницами. В мире наступил момент хрупкого равновесия, шаткого перемирия до следующей бойни. Пирующие вороны и смердящие трупы, остались вчерашним днем, далеко-далеко отсюда, в мире людей, где суета-сует и вечная Война. А тут, высокая сочная трава спокойными волнами шептала о покое. На западе освобожденного от туч и облаков неба, завис над полем бледный диск тусклой луны. В северной части Поля стоял, наслаждаясь всем этим - Он. В грустных лучах ночного светила, под аккорды нарож-дающегося утра в туманной прохладе свежего ветра.
- Маэстро, музыку!...- он щелкнул пальцами и где-то в густой листве редколесья запел, заще-бетал соловей. Он стоял и смотрел на Нее. А она, как школьница на первом свидании, черес-чур аккуратно, боясь смять, держала Его цветок. Не в силах оторвать взгляд, от его глаз с четырьмя зрачками на золотой радужке.
- Здравствуй.
Он кивнул и одними губами ответил:- Привет.
Они вглядывались друг в друга: толи, вспоминая – толи запоминая…
- Сто лет не виделись…- Он покачал головой: - Меньше.
Тысячи слов зависли в воздухе, готовые сорваться с онемевших губ… как песчинки в песоч-ных часах осыпались секунды…
Девушка в белом платье с белоснежным цветком, легкими шагами подошла к последнему из оставшихся.
- Ты, как здесь?
 Он пожал плечами: - Время пришло.- Потом огляделся и добавил: - Красиво тут...- Она тоже огляделась: - Да. Не всегда, правда.- Он опустился на траву.- Устал… тебя вот встретил… Да еще так…
Она усмехнулась: - Что, в прошлой жизни память отшибло? Меня- то, хоть помнишь?..
Он взглянул в ее грустные глаза и твердо сказал: – Да, помню, ты, как всегда опоздала… Девушка отвернулась и глухо сказала: - Да… опоздала, и как дура следила издалека… Он криво усмехнулся: - Каждый день рядом за левым плечом, подавая советы, и в каждом походе долгие беседы у костра… Это наверное Дед Мороз был? А? А твое лицо в каждом Бою… Это тоже не ты? – Она вздохнула и, повернувшись, села рядом на покрытую утренней росой траву. Долго-долго они смотрели, как на востоке пробиваются первые лучи восходящего солнца…
- Скоро Арена… - Она взглянула на него, а он, с тоской глядя на потускневшие звезды, отве-тил: - Да, знаю…
- Готовишься?
Он пожал плечами и ответил: - Нет, просто живу среди людей…
В ее глазах появилась тревога: - Но, как же? Они сильны и могущественны. Ты же сам их видел?!
Он задумчиво пожевал травинку: - Да плевал я… Ни Свету, ни Тьме – я ничего не должен…
Она с затаенной тоской глянула на него: - А за Любовь, разве не стоит биться?!
Он внимательно посмотрев на нее, вздохнул: - А что Это такое? Я тысячи лет бродил по земле, искал Любовь, со времен Драконов... Любовь…скоро Арена…
- Бессердечный…  – В сердцах бросила Она. Он молча жевал травинку. Густые черные с проседью волосы, собранные в хвост, лениво шевелил ветер, глаза задумчиво смотрели вдаль…
 - Кто-нибудь из наших, был у тебя? – скорее подумал, чем спросил он.
 - Элли и Тойни ушли к Свету…- подумала в ответ она.
 - А Кайс или Ольс, где? Не знаешь? – он сорвал еще травинку.
Она, отвернувшись, сказала умирающим звездам: - Шляются где-то, по мирам и временам. Придумали новую забаву - « Карнавал судеб» что ли, да увлекли в это других Серых Ангелов. Драконы – одним словом, как дети. 
Он продекламировал: - Мы Вечные дети на Вечном пути.
Глядя в светлеющее небо, она спросила: - А ты, куда теперь? Опять к людям? – Он покачал головой, задумался, и как бы сомневаясь, предположил: - Не сразу… Навещу кое-кого…отдохну и пойду.
Она вздохнула: - Из-за нее?
 Он смутился: - Ты же все знаешь?! Что? Постараешься не опоздать… - Она прямо посмотрела на него: - Теперь опоздает она…
Он встал, энергия, охватившая его с ног до головы, обратилась в доспех, попрыгал и обернул-ся к ней: - Увидимся…пока…- В его руках возникли Два древних заговоренных клинка, доспех обратился чешуей. И ловя звездный свет, Великий Дракон, один из Серых Ангелов - что ни со Светом ни с Тьмой, спрыгнул с самого края Мира и поймав золотым крылом сол-нечный ветер вспыхнул падающей звездой.
- «Летящий меж мирами» - уронили Ее губы.
Девушка с белым цветком на одиноком утесе над бушующем морем времени – прекрасная птица Феникс.


                11.08.2006 г.