Роберт Романович изрёк...

  В далёкой, и уже неизвестной мне самому, юности, был у меня тренер по силовым видам спорта. Чтобы не получить обвинения в обнародовании личной информации, назову его Роберт Романович. Помимо развитой мускулатуры, при относительно небольшом росте, он имел не менее развитое чувство юмора и острый язык, при относительно небольшой образованности. Некоторые его афористические перлы поражали, тогда ещё больше занятые активно развивающимися телесными прелестями одноклассниц, чем интеллектуальными упражнениями, наши мозги. Тут, волей одного приятного случая, мне вдруг вспомнилось одно из его высказываний, а потом, как промытый горох из алюминиевого дуршлага в эмалированную кастрюлю, с грохотом являя себя миру… Посыпались и остальные. 

1.
  Мой товарищ по залу и прочим времяпрепровождениям, Гошка Черечин, безуспешно пытаясь, в коей раз, увеличить свой результат в становой тяге хотя бы кило на 5, с досады, свойственной древним парапитекам, пнул не поддающийся снаряд ногой. Матюгнулся от боли, штанга слегка откатилась. Роберт Романович, наблюдая за всем процессом из-за тренерского столика, изрёк: «Правильно, Игорь, не можешь поднять штангу, кати её…»
  Я с беззвучным хохотом упал с турника….

2.
  Я шёл на тренировку с плохим настроением. Проспав на первые уроки, аж на три, я получил замечание в дневник, а проспал по той причине, что до трёх ночи смотрел, тогда ещё бывшее совсем в новинку, и работающее только по нескольку часов по ночам, кабельное телевидение. Фильм был шикарный, сейчас не помню какой именно, но с тогдашним моим кумиром Брюсом Ли. Родители разрешили мне, ради такого случая,  лечь не по графику, и вот, такая подстава: проспал, да ещё и запалился. Мало того, туго соображая, не смог на географии вспомнить, сколько было добыто угля в Кузбассе к 20-ому съезду КПСС, был зверски отчитан за политическую неблагонадёжность жабовидной географичкой и получил неуд с вызовом родителей до кучи. И вот, меланхолически размышляя о том, что кабельное ТВ мне не увидеть ещё очень долго, я тащился без всякого энтузиазма на тренировку.
  Придя, я долго возился в раздевалке, так как, пока не пожаловался всем о горькой судьбе, не мог зашнуровать кеды. В связи с чем, пришёл последним на общее построение перед разминкой. За такую оплошность у нас полагались штрафные, и я был отправлен в угол отжиматься сто раз. Пока я подвергался сей экзекуции, поимённо и неблагозвучно поминая всех тогда мне известных богов, остальные провели первоначальную разминку и начали прыгать через козла. Подошла и моя очередь. А трицепсы-то у меня, ой, как устали после отжиманий. В общем, прыгаю через эту дерматиновую скотину, при упоре руки у меня бессильно подгибаются и я лечу кубарем, через голову, спиной постигая из чего всё же сделан пол в спортзале и разматывая гирлянду из слов, общее название которых является омонимом того инвентаря, что должен лежать за козлом.
  Роберт Романович, наблюдая за всем процессом из-за тренерского столика, изрёк: «Тебе что, нормально прыгать через себе подобного религия не позволяет?»
   Гошка Черечин с беззвучным хохотом упал с турника….

3.
  Лёшка Коренев, наш с Гошкой третий приятель, пришёл в зал в приподнятом настроении. Увидев нас, он, с таинственным и многозначащим видом, отозвал в сторону, и заговорщицким шёпотом, когда мы, откликнувшись на призыв, уединились в глубине раздевалки, произнёс: «Смотрите, репцы, чего я у бати в шкафу случайно надыбал…»
И тут перед нашими, подёрнутыми поволокой любопытства и ожидания, взорами предстал, рассеивая полумрак помещения, волшебно бликуя многокрасочным глянцем страниц, потрёпанный многоразовым использование, журнал «Playboy» под № 8 за 1975 год.  Я услышал какой-то неподходящий данной ситуации звук, оказывается, это Гошка выронил один необутый кед и попал им прямо в железный контейнер для мусора.
- Ну, ты, Лёш, даёшь! Откопал такое! Ты чего в отцовском шкафу-то делал?
- Какая разница! Гондоны искал, интересно стало, пользуются ли они с мамкой ими или нет, Севка, из параллельки у старшей сестры целую пачку под матрасом нашёл…
- Гы-гы, судя по находке, они твоему батяне и не нужны, брата налима, видимо, по ночам, втайне от жены гоняет, - влез в многообещающий диалог Гошка, который уже отряхнул вынутый кед от обёрток бабл гама.
- Я тебе сейчас этим журналом нахлобучу! – справедливо возмутился Лёха.
- Да, ладно, не заводись, - вмешался я, - Чего тут такого? Вон, какие красотки, сисятые (про силикон мы тогда даже и не слышали), я бы и сам не прочь на самоходе до них прокатиться…
- М-да, девахи-то, что надо! Не то, что у нас во дворе или в школе, сразу видно, фирмА! – протянули мы неожиданно вместе хором.
Полистали с интересом дальше, однако, надо на построение выходить, идёи на выход, и тут, у самой двери, Лёха выдал:
- Поцы, что мне делать?! Не могу выходить!
- Лёха, ты чего, нельзя. В туалет, что ли, приспичило? Перетерпи, потом отпросишься, знаешь же Романыча…
- А чего мне делать? – и показывает вниз на шорты. А там реальный пик, и не Арарата…
- Блин, нашёл время, на фига было перед треникой показывать этот журнал?! Ты как хочешь, а мы идём, давай, по ходу упадёт.
- Нет, я лучше опоздаю, чёрт с ним, чем засмеют сейчас.
- Ну, как хочешь, мы валим срочно.
Не гадать, чего он там делал с возникшей проблемой, но минуты через две после начала разминки появился и был направлен в угол на дежурные для подобного случая отжимания.
  А дальше всё развивалось по накатанному сценарию. Мы перешли к прыжкам через козла… Лёшка, естественно, устал. И сорвался с козла, точней, соскользнул с края в самом начале прыжка. Он упал не как я, за козла, а на него, обхватив, чтобы удержать равновесие, злополучное бревно руками и своим задом свисая на торцевой его части.
  Роберт Романович, наблюдая за всем процессом из-за тренерского столика, изрёк: «Алексей, у нас в деревне старики говаривали: «Влез по ягодицы – обещай жениться…»
  Мы с Гошкой с беззвучным хохотом упали с турников…

  Надо же, прошло почти тридцать лет, а передо мной сейчас эти картинки нашего детства, они глядят так же явно, как карикатуры со страниц «Перца» или «Крокодила». И всё сыплются, словно промытый горох из алюминиевого дуршлага в эмалированную кастрюлю, с грохотом являя себя миру…