Куклы-актёры

Лисьим рыжим хвостом шелестит театральный занавес,
И актёры играют старинную пьесу – заново.
И актёры играют на скрипе рассохшихся досок,
Взгляды зрителей жалят их, как разозлённые осы.

Взгляды зрителей – осы, а кожа актёров – сладкая,
Бледноликие куклы изломаны белыми маками.
И качаются стебли под ветром, трепещут губы –
Суть актёров – нежна, а все зрители слишком грубы.

Белой пудрой и чёрными мушками лица усеяны,
Эти куклы-актёры – иного, галантного времени.
Слишком хрупкие куклы для сцены и для театра,
Синяки и царапины не заживут до завтра.

Синяки на их коже и душах из лилий шёлковых,
Куклы плачут в коробках, в солёных шелках и локонах,
Куклы плачут – но кто их услышит и кто утешит?
Слёзы кукол – всего лишь предмет для чужих насмешек.

Куклы плачут – но снова выходят на сцену безропотно,
Кукловод, вероятно, проделал над ними опыты
И играет на струнах протянутых к пальцам нитей,
И хохочет в партере какой-то случайный зритель.

И ломаются их голоса под глухими сводами –
Бледноликие куклы не знают, как стать свободными.
Может быть, они даже не знают, что это значит –
Они созданы куклами и не умеют – иначе.

Рыжим лисьим хвостом шелестит снова занавес выжженный,
Куклы снова выходят, живут человечьими жизнями.
А потом – опадают в коробки на пыльный бархат,
Кукловод убирает их в тёмный чулан – до завтра.