По мотивам Горения И. Бродского

Зимний вечер, дрова,
Охваченные огнем, -
Как женская голова
Ветренным ясным днем

Черты, возникшие в нем
И дрожь, что нельзя унять,
Наводят на мысль о том,
Что пламя можно объять...

Что же мне ей сказать,
Которой легче махнуть
рукой, и скосив глаза,
Уйти на соседний путь?

Как же нащупать нить
Слов, что как бурный поток,
Способны всё оживить,
Но также бросить под ток

Объяснить как, что без вина
Не в силах разум уснуть,
Ибо никто, как она,
Так не умел захлестнуть

Что сок и просто вода,
Что правда и чистый вздор
Похожи как никогда,
Что, в общем-то, перебор

Что отцу и защитнику каждой зари
В страшном сне не могло бы присниться Тору,
Что один чей-то теплый взгляд говорит
Так, что с корнем взметаются в воздух горы!

Что величие в том, чтоб, взглянув свысока
На поникшие руки, поднять их снова!
Что гряда не движется, лишь пока
Ты не внес измененье в ее основу

А самому как понять,
Что страх пожара во вне
Лишать не должен огня
Тех, кто закоченел

Что это не просто стих,
И это больше, чем слух,
Что сумма из тех двоих
Всегда будет больше двух

Что стоит пылать головней,
И трением тел грешить,
Вместо того, чтоб одной
В застенной мечтать тиши

Как хочется проорать
Поверх тревожных сирен,
Что мир не может давать,
Беря всё больше взамен...

А вдруг и ненужны ей
Никчемные трепыханья,
Чужое рядом дыханье
До скончания дней?!...

Мысли, что вздорный отар
Разбредшийся, вот бы собрать
Все вместе да дать им узды.
Ведь время уйдет, как пар,
И поздно будет пенять
На то, что были горды

У вечности много дней
И в каждом почти что нам
Подарок - нажиться всласть,
Но если не смочь умней,
Чем выбросить дар сей в хлам,
Есть шанс, что больше не даст.

И долгие строки спустя,
Один деликатный момент
Отметить решусь: дитя
Любимой не конкурент.

(Первое четверостишие повзаимствовано у Иосифа Александровича для разгону.
Последнее четверостишие можно не читать, так как оно абсолютно не ясно без конкретного жизненного контента)