Аккордеон

               
   Эвелина Леонидовна Тарасова, учительница французского языка,  для семиклассницы Натки Большаковой была большущим авторитетом и примером для подражания, прежде всего потому, что хоть и считалась молодым специалистом,  но была уверенной, требовательной и справедливой. Редкое, никогда ранее не слыханное девочкой  имя Эвелина так удивительно сочеталось с небольшой точёной фигуркой, а маленькое родимое пятнышко на самом краешке правой, круто взлетевшей  брови придавало очарование твёрдому взгляду.
   Эвелина Леонидовна объявила набор в танцевальный кружок, куда одной из первых записалась и Наташа. Жила Эвелина у бывшей школьной технички,  бабушки Глаши, сдававшей две комнаты молодым педагогам в самом конце Набережной улицы, недалеко от  дома девочки. Каждый день, изучив расписание, Натка  ждала, когда у Эвелины  Леонидовны заканчивался последний урок,  и, как бы случайно, встречала свою попутчицу на деревянном крыльце старенькой школы.
   Однажды Эвелина Леонидовна попросила  Наташу помочь донести из библиотеки стопку книг.  Не без робости вошла девочка в маленькую  уютную комнатку и остановилась как вкопанная. На стуле  около окна  сверкал праздничным перламутром большой белый аккордеон - давняя Наткина мечта. Играть ей доводилось лишь на старенькой гармошке, которую сосед подарил двум своим внукам, абсолютно равнодушным к музыке. Наташа по вечерам, сидя на крылечке, подбирала по слуху старинные вальсы "На сопках Маньчжурии" и "Осенний сон".
   Учитель музыки однажды посоветовал маме купить  какой-нибудь музыкальный инструмент, убеждая её в исключительных способностях дочки. Но  как-то не получалось. Наташа росла без отца и жила с бабушкой, поскольку маму её  посылали на разные участки работы. Она постоянно уезжала куда-то далеко и не очень далеко, осваивая новое  и передавая другим свои  умения, знания и опыт.
   Правда, ещё в пятом классе  Натка уговорила своего соседа  по Набережной улице  Женьку Иванова  съездить вместе с ней  в городок, до которого на электричке было езды всего сорок минут. Прямо у вокзала находилась железнодорожная музыкальная школа. Ребята приехали, прошли прослушивание. Были приняты. Только занимались всего  два раза. Во второй раз опоздали на последнюю электричку. Пришлось ночевать на вокзале. Ладно  присматривал за ними молодой милиционер, дежуривший по вокзалу. Конечно, после этого  ни о какой музыкальной школе  и речи  быть не могло.
-  Хочешь поиграть? Попробуй!  А я пока поставлю чайник, - разрешила Эвелина Леонидовна, заметив, каким взглядом смотрит девочка на инструмент, -  да садись,  вот здесь удобнее. Не робей!
  Осторожно, боясь уронить инструмент, взяла девочка аккордеон, села на краешек табурета и, поправив на плечах ремни, робко тронула рукой клавиши. Инструмент отозвался чистым  дрожащим звуком. Один, другой, третий... Наташа стала подбирать по слуху знакомую мелодию, которую  часто  играл на аккордеоне художественный руководитель дома культуры Юрий Петрович. Вспомнилось, как на концертах, подтянутый и аккуратный, играл он, не глядя на клавиши, скользя по ним лёгкими и проворными пальцами.
- Чай остыл, - улыбаясь  с пониманием, сказала Эвелина Леонидовна. – Присаживайся ближе к столу. Тебе какое варенье больше нравится: вишнёвое или смородиновое?
- Спасибо! Я и так у Вас задержалась, - заторопилась Наташа, с сожалением ставя аккордеон на место,  - забыла про всё. Пора домой, – и добавила негромко:  Хороший у Вас инструмент, свой голос имеет.
- Дед мой после войны привёз  как трофей, из Германии. Это память о нём, – вздохнула Эвелина Леонидовна, провожая Наташу.
   Дома девочка  долго не могла заснуть, вспоминая послушные клавиши, тяжесть инструмента и свой восторг оттого, что он подчиняется её рукам.
  В клубе шла подготовка к большому праздничному концерту. Танцевальный кружок принимал самое активное участие в этом. Ежедневно Эвелина Леонидовна приглашала ребят на репетиции. Оттачивались в танце каждый поворот головы, каждый эпизод. То и дело, хлопая в ладоши, она заставляла повторять ту или иную фигуру танца. Вот и в этот раз, когда был объявлен перерыв, ребята разбрелись по клубу  кто в буфет, кто в библиотеку, а  Эвелина Леонидовна направилась в кабинет музыкального руководителя, чтобы в составе трио вместе с  Юрием Петровичем и директором клуба отрепетировать музыкальный номер. Наташа тихо стояла за дверью кабинета и слушала.  Она каждый раз на репетициях оказывалась здесь. Как только начинала звучать музыка,  какая-то неведомая сила притягивала её к  этим дверям.
Молодой педагог  заметила это давно.
-  Что тянет сюда эту девочку? –  каждый раз думалось ей. -  Неужели так тонко она чувствует музыку? Жалко, что нет в селе музыкальной школы.
   Увидев в очередной раз за дверью Наташу, Эвелина Леонидовна,  громко и  как бы  с досадой  заявила:
- Нет! У меня  совсем не получается ритм, я это чувствую. Вы уж меня простите, я не музыкант, - и, положив инструмент на диван, стремительно вышла из кабинета.
- Жаль. Такой номер пропадает, - огорчился художественный руководитель.
- А можно мне попробовать? - робко прошептала Наташа, заглядывая в открытую дверь.
- Ну, давай, попробуй! - сказал Юрий Петрович, с надеждой вглядываясь в серьёзное лицо девочки. - Вот смотри, аккорды  несложные, всего пять - шесть, главное, только ритм понять.
- Тра-ля-ля, ля-ля, тра-ля-ля, ля-ля... - повторяла Наташа за Юрием Петровичем, схватывая на лету расположение пальцев на клавиатуре.
- Постой, постой! - заволновался директор.- Как тебя зовут, девочка?
- Наташа.
- Вот и славненько, - потирая руки, говорил директор. - Вот и хорошо! Придёшь на репетицию?
- Приду. Обязательно!
  Теперь Наташа прибегала в клуб раньше других танцоров, чтобы успеть прорепетировать музыкальный номер. Играя с каждым разом всё смелее и увереннее, она уже представляла, как на концерте выйдет ведущий и объявит: "Пётр Чайковский. Неаполитанская песенка. Исполняет трио в составе..."
   Наконец, настал долгожданный вечер. Шумит и волнуется зрительный зал, по-доброму принимая каждый номер и горячо аплодируя самодеятельным артистам. Волнуются  за кулисами участники концерта. И вот на сцену вышли с аккордеонами двое мужчин и угловатая девочка – подросток.
   Яркий свет юпитеров чётко отделял сцену от притихшего зрительного зала. Директор  одобрительно кивнул головой, и зазвучала музыка. "Браво! Браво!" - кричали в зале.  Наташа после своего дебюта пряталась за кулисами, пока не разыскал её Юрий Петрович. И вновь, уже на "бис!", со сцены звучала прекрасная музыка Чайковского.
   После концерта  взволнованную и счастливую  Наташу  провожал почти весь седьмой класс.
- Поскорее, Наташа, мама приехала, заждалась тебя, - поторопила у калитки бабушка.
Радуясь предстоящей встрече, вбежала девочка  домой и...  Не поверила своим глазам.
В центре комнаты на круглом столе в раскрытом футляре лежал новенький аккордеон.