Новый герой нашего времени. Часть 13. Шилово

     Последние стрельбы были показательными. Понаехала куча командования сибирского военного округа, из Москвы. В этот день нас собрали всех вместе, весь сводный батальон. Пехота, бронетехника, миномётная батарея, танкисты, разведчики. Распределили нас по огневому рубежу стрельбища цепью и началась пальба из всех имеющихся видов оружия.
     Как обычно, в эти дни, стояла морозная погода. Я попробовал управляться с гранатометом в варежках - не удобно. Не дай бог ещё случайный выстрел произвести. А пальцы рук уже потихоньку немеют.
     Нам, гранатометчикам, выдали по восемь выстрелов. Это были пустые учебные болванки. Я решил, что надо побыстрее их выстрелить и греться. Когда дали команду "Огонь", я особо не метясь израсходовал весь боекомплект. С каждым выстрелом мои уши все сильнее и сильнее оглушало. Вокруг наперебой грохотали разнокалиберные залпы, но я не обращал внимания на происходящее вокруг. Выстреливая последний снаряд, я почувствовал, что мои пальцы начинают прилипать к рукоятке. Елки-моталки! Не хватало ещё руки отморозить.
     Сидя на коленях, бросив гранатомет и бесполезные варежки, я принялся остервенело растирать руки колючим снегом. Чёрт! Тело согревается, а пальцы совершенно онемевшие и никак не хотят отходить.
     Мимо проходили два полковника.
     - Что, боец? - спросил один из них, - руки замерзли?
     - Угу, - раздраженно произнёс я, продолжая ритмичные движения.
     - Держи, - протянул он мне свои варежки из натуральной овечьей шкуры, - потом отдашь.
     - Спасибо, - сказал я, натягивая варежки недвигающимися пальцами.
     Полковники пошли дальше, а я ощутил такую неимоверную боль в руках, что хоть на стены, как говорится, лезь. В тёплых варежках пальцы начали отходить и в слипшиеся сосуды хлынула кровь, как будто разрывая их на живую.
     - Ааааааа! - покатился я по снегу, держа перед собой руки.
     - Что с тобой? - встревоженно спросил сосед, отвлекаясь от стрельбы.
     - Аааа, руууки! - с трудом выговорил я, - отходняк!
     Понемногу боль стала стихать. Я начал мало по малу приходить в себя.
     Наконец, всеобщая канонада прекратилась, нас построили, подвели итоги, сделали оргвыводы. Продолжились лишь стрельбы танкистов. Остальные бесцельно слонялись по стрельбищу. Я нашёл полковника, спасшего мои руки, поблагодарил и вернул варежки.
     Пошли с ребятами смотреть, как стреляют танки. Мощные орудия оглушительно бухали, сотрясая все вокруг. Где-то вдали гулко рвались снаряды, взметая в воздух комья земли со снегом.
    
     Вечером, когда мы отдыхали в расположении, ко мне пришёл незнакомый прапорщик.
     - Ты же водитель? - спросил он меня.
     - Ну да, - непонимающе ответил я.
     - Права с собой?
     - С собой.
     - Собирайся, - объявил он, - тебя переводят в минометную батарею. Будешь теперь водителем. Надеюсь, ты не против?
     - Да нет, не против, - пожал я плечами.
     Дело в том, что подготовка батальона подошла к концу и через день был назначен отъезд. При этом, как всегда, все держалось в секрете. Многие думали, что нас сразу отправят в Чечню. Некоторые говорили, что мы поедем в Челябинск, где собирают сводную бригаду, а уже оттуда в Чечню. Ходили разные кривотолки.
     Многие, узнав о скором отъезде, решили бежать. Процентов тридцать личного состава сводного батальона была потеряна.
     Вот, есть и такие у нас люди. Людишки, я бы сказал. Сначала с бравым видом бьют себя в грудь, а потом, когда жареным запахнет, в кусты.
     Нет, я конечно понимаю, что есть пацифисты всякие, семейные, опять же, и все такое. Но почему не сказать об этом сразу? Почему не озвучить свою твердую позицию до того как? Почему эти, так называемые взгляды и убеждения трансформируются в жалкое трусливое бегство? Вот, чего я никак не пойму.
     Вследствие этой трусости, на замену прошедшим хоть какую-то подготовку "воинам", кое-как, впопыхах, пособрали ребят, которые даже такой подготовки не имели. Просто заткнули образовавшиеся дыры.
     И эти новички поедут воевать, а научившиеся стрелять бойцы будут загорать в СОЧ (самовольно оставившие часть, для них выделяли отдельные помещения до принятия решения), возле дома, подле маминой юбки. Как же все-таки соответствует эта аббревиатура СОЧ истинной натуре таких вот...
     Я и многие другие ребята однозначно и бесповоротно решили для себя пройти этот путь до конца, чтобы потом не было стыдно смотреть в глаза ни друзьям, ни родным, ни себе самому, глядя в зеркало на свою физиономию.