Сеньор

Джорджио, как обычно, сидел в своем любимом кресле на углу Паскуале и Луконти. Маргарита открывала кафе в восемь утра и клала на столик газету, пепельницу и чашку кофе.

Сиплым голосом древний старик благодарил ее, но что он говорил было не разобрать.

Сколько лет этому доисторическому старцу никто не знал. Легенд о нем не ходило. Просто Все принимали этот городок с фонтанами, веревками поперек улиц, колокольней и стариком на углу.

Между тем, ум старца был на столько ясен, что он помнил в деталях события всех войн, выборы мэров, имена молодых и старых жителей города. Зрение его подводило и для чтения приходилось надевать очки. В остальном это был вполне здоровый и дееспособный человек.

С ним мало кто разговаривал, потому что его ответы были непонятны собеседнику. Если склеить звуки, издаваемые им во время речи, согласно нотной грамоте, то можно было получить неплохую партию тромбона.

Самое замечательное и, в то же время, печальное в этом человеке это его знания. Вернее, память помноженная на опыт.
Многое в нашем мире было открыто впервые при его жизни. И он все это помнил.

Он смотрел как напротив кафе молодые ребята танцевали в стиле хаус и вспоминал первые танцплощадки с чарльстоном. Оборачивался по сторонам когда семилетний Сани кричал друзьям " здесь есть вай фай". Вай фай старик ни разу не смог увидеть. Проходящие мимо туристы часто останавливались напротив кафе. Они вставали группкой как голуби, которых он ловил во время войны, направляли на него свои телефоны и посмеивались.

Старик в шляпе курил свои сигареты и пил кофе. Он не проявлял беспокойства или раздражительности. Только руки, следуя генетической способности итальянцев разговаривать жестами, отгоняли предметы его беспокойства как назойливых мух.

Казалось, бы все циклы человеческой деятельности Джорджио прошел от и до. Он был мелким пацаном и воровал рыбу из портовых лодок. Он учился в школе у сеньоры Страньери и носил смешные шорты. Он работал, был женат, имел детей, воевал. Господи, перечислять то, чем он занимался в жизни нелепо.

Все его друзья давно покоились на кладбище, а он жил. Ни Аид, ни Святая дева Мария, ни сам Иисус не призывали его к себе на небеса, дабы спросить с него за прожитые годы.

Поэтому каждое утро мужчина вставал с постели и шел на угол Паскуале и Луконти. Чего то в своей жизни он еще не сделал. Ему оставили ясный ум и хорошую физическую форму и этим непременно нужно было пользоваться.