родион

родион крутит джоинт в руках, встав спиной к столбу.
ищет в дырявых карманах табак или зажигалку.
остановка пустая, и он, как бельмо в глазу,
разжижает пространство огнем, наступив на гальку.

родион крутит джоинт, и мысли кружатся в нем:
мама вот говорила, что нужно уметь вертеться.
день недели - суббота, но он не пойдет домой,
дома нет никого, чтобы, сев с ним, согреться.

родион крутит джоинт, и думает: иногда
мир похож на цистерну с газом, или со ртутью -
где расписана крупным шрифтом тому судьба
кто рискнет бросить спичку этой цистерны внутрь.

иногда он похож на шар или на батут
где порой, чтоб взлететь, нужно так оттолкнуться
и не факт, что в прыжке ты свой обнаружить путь
но хотя бы рискуешь ветер поймать попутный.

родион крутит джоинт, и думает: 'я и сам
не приложил еще усилий, чтобы остаться
в этом странном сплетении знаков и пентограмм,
хоть и выбиться прочь из ряда всегда старался.'

дым разносится ветром, собой опалив нутро,
родион курит медленно, клубы вдыхая гари.
если ты уж решился играть - то поставь все-то
что когда-то в тебе горело и угасало.

ее взгляды, улыбки, касания вишневых губ,
ее крики о помощи, громкие, как сирена.
как он немощен был, как черств, даже где-то глуп -
так бывает со всяким, когда этот всякий - первый.

родион дышит часто, как будет ему внутри
что-то вдох совершить мешает, саднит и рвется -
как он хмуро кивнул тогда на ее "прости",
как она уходила, сказав, что впредь не вернется.

мысли кружатся скопом, овладевая им,
он стоит, прислонившись к столбу, в этой тьме кромешной.
если любят мужчину - мужчина непобедим,
только часто мужчины включают в любви невежду.

разве многое надо? ландыши, - думал он,
пара строчек на листике, вырванном из блокнота,
и пришпилить его к двери, чтоб она потом
задыхалась от этих строчек в немом восторге.

разве многое надо? уметь ей подать пальто,
и, конечно же, выслушать - в каверзную минуту.
если б знал он тогда, как это просто все,
протянул бы ей в миг падения ладонь и руку.

он зачем-то стоял, не двигаясь, не моргнув,
хоть и видел, что падает телом она на скалы.
видеть, как распахнулось нутро и грудь,
как внезапно она кричать о помощи перестала.

он не мог сам поверить, что не хватило сил -
да, банально, сил, чтобы быть мужчиной.
не доказывать ей, что мысли ее - сплошь сплин,
посидеть с нею рядом, вслух почитать ей книгу.

теплым пледом накрыть, прижать и не отпускать.
целовать в мочку уха, в щеку, что от слез промокла.
на руках отнести до спальни ее в кровать,
и сидеть рядом с ней, лелея, заснула чтобы.

он не мог сам поверить - но факт, как кинжал и нож,
разрезает по швам темноту, где все очевидно.
когда дверь тихо хлопнула, бросил ей вслед: "ну что ж",
и списал тот уход на всплески ее обиды.

только время проходит, а вот обида - нет,
и теперь он не знает, как и воссоединиться.
без нее в его жизни погас тот белесый свет,
что светил ему утром в лицо сквозь ее ресницы.

он вдыхает ртом воздух, и выпускает дым.
набирается сил, чтоб как-нибудь все исправить.
говорят, что влюбленный мужчина - непобедим,
но мужская стратегия может до боли ранить.

он ломает стратегии, слушает ветер, и
признается себе - она того правда стоит.
ведь любовь убирает границы, вселяет сил.

он идет к ее дому, выкинув в урну джоинт.

30 июня 2015