Погибшим под Баутценом

Что-то давит сегодня сердце.
Был солдат, а могилы – нет.
Вот деревни лужицких сербов*,
где прошёл в сорок пятом дед.
           ***
Страшен был тот удар последний,
немец танками с фланга пёр!
На краю, на самом переднем,
погибает в бою сапёр…
В мемуарах – баталий сцены,
как был армией корпус смят…
Он, полёгший под Баутценом,
не по карте, отклячив зад,
измерял километры эти:
шёл в распутицу, и зимой
шёл к любимой. И жил на свете,
для того, чтоб прийти домой…
Ни  развалины, ни воронки.
Любо. Дорого. Тишь да гладь.
«Базанковицы» - в похоронке,
Но могилы – не отыскать…

Они сражались за Севастополь, выжили в страшных боях, но домой не вернулись. Неподалеку от небольшого немецкого города Баутцен,  в безымянных могилах, лежат морской офицер-артиллерист и младший сержант спецназа. Две судьбы - такие разные, и такие похожие на судьбы тысяч российских воинов.

   Герой обороны Севастополя 1941-42 годов, командир батареи № 701 капитан-лейтенант  Алексей Павлович Матюхин, и участник освобождения Севастополя в мае 1944г., младший сержант спецназа Максим Андреевич Баскаков, мой дед.
   А.П. Матюхин служил на эсминце «Совершенный». 30 сентября 1941 года эсминец «Совершенный» подорвался на мине. С поврежденного корабля были сняты два 130-мм орудия. На Малаховом кургане создали 2-х орудийную артиллерийскую батарею № 101 (впоследствии батарея № 701).  Командиром был назначен старший лейтенант Матюхин.
   До последних дней июня 1942 года батарея капитан-лейтенанта Матюхина поддерживала огнём защитников Севастополя. Когда фашисты прорвались к Малахову кургану, артиллеристы, подорвав орудия, отошли в район 35-й  батареи.
   Матюхин был ранен, попал в плен, несколько раз пытался бежать, за что был отправлен фашистами в лагерь смерти. Освобождён советскими войсками в 1945 году. Не выдержав «проверки» контрразведки, покончил с собой в фильтрационном лагере Баутцен.
   М.А. Баскаков, донской казак, прошёл от Сталинграда до Севастополя в войсках специального назначения, штурмовал Севастополь в рядах Отдельной Приморской армии, награждён медалью «За отвагу». После Крыма дед сражался в 110-м Отдельном мото-штурмовом инженерно-сапёрном, орденов Богдана Хмельницкого и Красной звезды батальоне 23-ей Перекопской инженерно-сапёрной бригады. Максим Андреевич участвовал в Сталинградской битве, освобождал Сталинград, Батайск, Ростов-на-Дону, Армянск, Красноперекопск, Ишунь, Севастополь, Шидлув. Кельце, Бернштадт. Намслау, Шпроттау, Зорау, Заган, Штейнау, Бенау, Любен, Бреслау и Баутцен.
   Дед погиб 25 апреля 1945 года. в бою за деревню Базанковице (ныне город Базанквиц). Место захоронения нам установить так и не удалось.
   После Победы из фашистского плена были освобождены сотни тысяч воинов, которым не полагалось ни пенсий, ни наград. Многие из них, не имея возможности доказать, что не сдались в плен добровольно, побывали ещё и в советском Гулаге. Эта судьба постигла и многих защитников Севастополя, в числе которых был Алексей Матюхин.             
   Среди земляков деда, вернувшихся домой с Победой, многие впоследствии были арестованы, а от казачества в советское время остались только ансамбли песни и пляски. На исконных казачьих землях создавались «передовые» совхозы и колхозы, за несколько десятилетий полностью истощившие почву своими методами хозяйствования. Казачье войско было расформировано, оружие изъято, форма пылилась по сундукам, станицы и хутора управлялись сельсоветами. От деда в семье ни одной награды не осталось. Есть только фотографии 1944 года,  с медалями. Из огромной родни деда (в семье прадеда, Андрея Федотовича, было 18 детей), три войны пережили 10 сыновей и дочерей, их семьи сейчас разбросаны по всей России. Дом бабушки на хуторе Теркин давно продан. На хуторе Орлиновский, где родился дед, живут сегодня три семьи моих родственников. Дети их давно разлетелись из родового гнезда по разным городам. Каждый из нас давно живет своей жизнью, мы находимся далеко друг от друга.   
   С огромным трудом возрождаются ныне славные традиции российского казачества, столетиями растившего быстрых коней и умелых воинов, кормившего и защищавшего страну… Мои дети не умеют скакать на лошади, а казачью шашку видели только в кино, да в музее. Далёкую родину отца и деда я помню с детства, но очень давно там не бывал.
   Я родился во Владивостоке, но более полувека живу с отцом в Севастополе. Здесь лежит наша бабушка. Здесь родились мои дети, мой внук. Именно за эту землю сражались адмирал П.С.Нахимов и подпоручик артиллерии Лев Толстой, её защищал Алексей Матюхин, а в 1944 году освобождал мой дед. А потом пришла и наша очередь. Лишь в 2014 году мы, вместе с Севастополем и Крымом, возвратились домой, в Россию. 
   На мемориальных кладбищах нет могил моих близких. Там с почестями хоронят тех, кто выжил, получил пенсии и награды, дожил до преклонных лет и даже успел написать книги воспоминаний… Мы сегодня чтим всех ветеранов, участников боевых действий и тружеников тыла, отдаем дань памяти узникам фашистских концлагерей.
   Но для меня дороже и ближе всех останутся защитники и освободители Севастополя, погибшие под Баутценом.

У памяти, у скорби нет границ,
как нет национальности у мёртвых.
Но стали возле входа хоронить
не тех, кто тут полёг в 44-м.

Отводятся почётные места
на главной, чёрно-мраморной аллее
тем, кто своих расстреливал, пытал,
но после становился только злее.

Кто ордена и званья получил,
но танки видел только на парадах.
Кто по своим защитникам строчил,
а Родине служил в заградотрядах.

Для них давно закончилась война,
написаны тома воспоминаний,
и вручены, конечно, ордена,
которых наши деды и не знали!

И впереди несут портреты их,
с наградами, в мундирах генеральских...
Я молча выпью рюмку за своих:
Донских, кубанских, терских, забайкальских.

Примечания: * Южные земли Саксонии и Бранденбурга населяет
единственный сохранившийся дней в Германии до наших дней
славянский анклав лужицких сербов.
Город Бауцен (Bautzen) считается их культурно-административным центром.